Солнечный зайчик запрыгал по стене, опустился на кровать, пощекотал спящие веки и вновь убежал за шторы. Дарья потянулась, приоткрыла один глаз, поискала будильник, взглянула, прищурившись: полседьмого. Пора вставать! Перевернулась на другой бок, понежилась еще две минуты, потом резко выдохнула воздух, потянула носки на себя, открыла глаза и подскочила с кровати. Добежала до ванной, плеснула холодной водой в лицо – бррр! – тщательно почистила зубы – кажется, запаха нет! Посмотрела на себя в зеркало: губы вывернуты, словно надувные лодки. Охо-хо-хо, вчера было весело! Банкет удался! Добежала до кухни, вскипятила в кофеварке кофе, выпила, проглотила два кусочка сыра с зеленью – хм, свежий, – наскоро причесалась-накрасилась, схватила сумочку и выскочила за дверь, поглядывая на часы. Как всегда, опаздываю!
Автобус ждал у гостиницы «Октябрьская». Пунктуальные немцы давно уже сидели на местах и с удивлением поглядывали на часы: уже пять минут девятого, а до сих пор не поехали! Кого ждем? – вопрошали их круглые голубые глаза.
– Сейчас телевизионщики подъедут и тронемся! —объяснил им куратор, и они вынужденно согласились.
Оператор и корреспондент опоздали на двадцать минут, заскочили в автобус, не извинились и важно махнули рукой: «Поехали!» Автобус рванул, словно застоявшаяся лошадь.
В деревне Перловка с утра необычайное оживление. Между библиотекой и домом Фалалея Никодимыча мечутся женщины с авоськами, набитыми продуктами. Кудахча, разбегаются из-под ног курицы, взвизгивают поросята, их пинают ногами мальчишки, бегущие с полными руками тарелок. Ждут гостей из города. Как ни привыкли к ним перловцы, все же каждый такой приезд – событие для деревни. Жители принаряжались, бабки надевали чистые белые платки в розовые розочки и высаживались возле светлиц как турнепс на грядке.
Перловская библиотека сияла чистотой, двор подмели, прогнали куропаток и индюшек, жердочкой заколотили дыру в заборе, выкопали сорняки на клумбе с бархатцами, – одним словом, приготовились к приезду гостей.
Главный виновник торжества только недавно встал. Фалалей Никодимыч совершал утренний моцион по двору. Набрал ведро воды из колодца, опрокинул на голое тело, струи потекли вниз, холодя мускулы, беспрепятственно стекая с плеч до пальцев ног. Старик любил ходить по двору в широких ситцевых трусах в мелкий цветочек. Плотный высокий забор окружал его скромный, из серых булыжников, тщательно выбеленный и заново выкрашенный дом. Зеленая жестяная крыша с резными украшениями издали привлекала внимание приезжих. На нее указывали экскурсоводы – дом писателя Застарьева. Приезжие удивленно распахивали глаза: вот он где живет, а мы думали – в Завонялове. Гений, оказывается, предпочитал жизнь вдали от города, в бывшем колхозе, среди своих героев.
Фалалей Никодимыч, обтершись широким полотенцем, небрежно бросил его на лавочку и направился в хлев. Насыпал просо, поросята с визгом кинулись к нему, похрюкивая от удовольствия. «Деточки мои!» – старик ласково погладил пушистые черные спинки. —Хорошие! Красавицы!» – Хозяин добродушно трепал по загривкам, а свинки не обращали внимания, и, чавкая, уплетали пойло.
