Отголоски забвения

Москва, 2050 год.

Они не знали друг друга. Не были друзьями, коллегами или родственниками. Некоторые из них никогда бы не встретились. Но всех их связала одна невидимая нить – зов.

Он не звучал привычным голосом. Его нельзя было уловить ухом или зафиксировать на приборы. Это был зов из тех мест, куда не ведут дороги и откуда не возвращаются с прежними глазами. Он приходил ночью – в отражениях окон, в тишине между биениями сердца, в мерцании старого экрана. Это был зов, и он знал их имена.

Алексей, чьё внутреннее чутьё всегда опережало события, Силов, бывший полицейский и нынешний психолог, привык различать фальшь и правду по интонации. Но когда перед ним начали появляться клиенты, рассказывающие о голосах, тенях и перемещающихся вещах – он понял: больше нет границы между клиническим случаем и вторжением извне.

Лиза, чьё прошлое и настоящее переплелись в сложную загадку, Кирсанова, журналистка, начинала с разоблачений мелких культов и городских легенд. Теперь же она стояла в центре воронки, где сектанты, исчезающие люди и древние символы складывались в кошмарную мозаику. И где тень её матери, когда-то пропавшей при похожих обстоятельствах, снова начала проявляться – уже в зеркалах.

Никита, испытывающий глубокое внутреннее потрясение, Трофимов, популярный ведущий ночного эфира, шутил над мистикой – пока эфир не начал шутить с ним. Студийные шумы стали голосами. Тени – советчиками. А его голос начал звучать, даже когда он молчал. Теперь эфир знал, кто он, и знал, как говорить от его имени.

Игорь Орлов, коллекционер мистических артефактов, всегда знал, что некоторые вещи нельзя трогать. Но соблазн – старше страха. Один из предметов начал дышать. Второй – двигаться. А третий – говорить с ним. Они требовали жертв. И ему оставалось только выбирать: кого он готов отдать.

Маша Котова, студентка и детектив, всегда верила в логику. Пока логика не привела её к делу, где пропавшая девушка исчезла не физически, а как будто… выскользнула из этой реальности. Маша видела на стенах дома руны, которые менялись местами, когда она моргала. А в своём сне – ту самую девушку, зовущую её внутрь круга, нарисованного солью.

Владимир Волков, глава фармкорпорации, верил в статистику и власть. Пока статистика не объяснила, почему сотрудники умирают без причины, а власть – не спасла, когда в его зеркале появился не он, а некто другой, очень похожий. И с каждым днём – всё более живой.

Нить, что тянулась через их жизни, сплеталась в символ. Он ещё не был понятен никому. Но в его геометрии были спрятаны и ответы, и последняя дверь. Проблема была в том, что дверь эта не просто открывалась – она смотрела в ответ. И если слишком долго стоять у порога… можно услышать зов.

Он зовёт не потому, что хочет. А потому, что уже внутри.

Сигнал впервые зафиксировали в лаборатории под Калугой. Считалось, что это был сбой – некое эхо от спутников, реликт радиации или цифровой фантом. Но с каждым днём сигнал становился всё отчетливее. Он не нес информацию. Он искал.

Тогда же начались первые исчезновения. Люди пропадали в лифтах, во время сна, на перекрёстках и в метро. Видеонаблюдение давало сбои. Полиция разводила руками. А некоторые возвращались – но уже другими. Без эмоций. Без прошлого. С абсолютно пустыми глазами.