Дама разбитого сердца

Люся выскочила из машины, прищемив дверцей полу пальто. К счастью, бомбист вовремя это заметил и не стал резко трогаться с места.

– Осторожней надо быть! – посоветовал он.

Люся посчитала это наглостью и буркнула:

– Мог бы и дверцу открыть!

С мужика тут же слетела вся доброжелательность, он проворчал, что за полтинник в холуи не нанимался, газанул и, несомненно, окатил бы Люсю водой из растаявшей лужи, если бы она не была начеку и вовремя не отскочила.

От резкого прыжка внутри у Люси раздался какой-то треск, и она подумала, что растянула сухожилие. Однако ступать на ногу было не больно, тогда Люся незаметно ощупала под пальто всю себя и убедилась, что ничего не повредила. Существовала вероятность, что просто оторвалась пуговица или, не дай бог, лопнула лямка бюстгальтера, так что Люся, поднимаясь по ступенькам, плавно повела плечами вправо и влево. На первый взгляд все было в порядке, и Люся облегченно вздохнула. Тут она заметила, что охранник за стеклянной дверью смотрит на нее как-то странно, и на всякий случай выше подняла голову, проходя мимо.

– Девушка! – остановил ее голос охранника. – Постойте!

– Что вы хотите? – спросила Люся, как могла холодно.

– Всего лишь взглянуть на ваше приглашение, – ответил охранник.

Люсе послышались в его голосе пренебрежительные нотки, но наглый тип был в своем праве, и она раскрыла сумочку. Разумеется, проклятая сумка выскочила из рук и свалилась на пол, рассыпав все содержимое. Вот именно, не Люся ее уронила, а она сама упала, причем сделала это нарочно. Люся давно уже была уверена, что вещи все делают ей назло, только никому об этом не говорила, даже брату, боясь, что у него лопнет терпение.

Люся нагнулась и начала собирать содержимое сумочки, охранник даже не сделал попытки ей помочь. Открылась дверь, и вошли еще трое опоздавших: пожилой мужчина в шикарном кашемировом пальто, стройная девица в норковой шубке и с ними еще какой-то лохматый тип – верно, художник. Снизу Люсе было видно, какие длинные и стройные у девицы ноги. Троица, жизнерадостно смеясь, проскочила в двери, причем охранник даже и не заикнулся насчет приглашений. Девица ловко миновала Люсину пудреницу, тюбик помады и записную книжку, дядечка в кашемире сказал: «Пардон, мадам!» – а лохматый просто перепрыгнул через Люсю, как при игре в чехарду.

Люсе показалось, что охранник хрюкнул от смеха. Она наконец собрала все мелочи и сунула ему под нос приглашение.

– Вы удовлетворены?

– Проходите, пожалуйста, – вежливо ответил охранник, но в глазах его Люся отметила издевательское выражение.

Разумеется, она опоздала на открытие вернисажа. Странное дело, Люся начала собираться за два часа до начала. То есть час на сборы и час на то, чтобы добраться. Оказалось, однако, что часа на сборы не хватило, потому Люся выскочила из дома за сорок минут до начала, да еще пришлось долго мерзнуть на перекрестке, дожидаясь левака.

Когда она, сняв пальто и наскоро причесавшись, зашла в зал, торжественные речи, посвященные открытию выставки художника Пиворакина, уже закончились. Играла музыка – что-то классическое, занудное и скрипучее, посетители прогуливались по залу, обмениваясь впечатлениями от выставки. В дальнем углу небольшая группа роилась вокруг самого виновника торжества, очень модного художника Пиворакина.