Пешком по небу

© Аксенова Е. Ю., 2023

© Урсул А. И., 2023

© ООО «Издательство «Абрикос», 2024

Когда тебя бьют кулаком – это больно. Когда бьют ногой – это подло. Когда в спину кидают мокрую тряпку – это низко. Но если ни в одном из этих случаев ты не можешь ответить – это страшно.

Страх почувствовал Миша, когда Сева сказал, что не нашёл дома телефон. Страх снова увидеть на мамином лице то самое выражение. Уж лучше бы она ругалась. Страх, что мама расскажет отчиму, и тот затянет старую песню про «мужика». Страх, что телефон могли забрать Генка и компания. Просто так, ради смеха. Кинули же они ту злосчастную тряпку! Страх, что Однокрылая чайка не выполнит обещание.

– А ты везде смотрел? – в сотый раз спросил Миша.

– Да! Я же тебе сказал! У меня дома твоего телефона нет. – Сева сунул руку в карман, машинально проверяя, на месте ли его собственный. Телефон был на месте, Сева вытащил его и глянул время. – Может, ты его в школе оставил?

– Может и так, – пробормотал в ответ Миша.

– Да брось, Мих, – Сева хлопнул друга по плечу. Легонько так. Подбодрить. Но тот будто ждал этого хлопка, чтобы окончательно пригнуться к земле.

Миша споткнулся. Ну вот, опять Сева не рассчитал. Ну не виноват же он, что в свои двенадцать Миша выглядит на десять. Да ещё и сутулится, как крючок. Неудивительно, что к нему одноклассники цепляются. Да у Миши прямо на лбу хештег – «мальчик для битья».

– Что бросить? – Миша глянул на Севу исподлобья. Лицо бледное, сероватое даже. Будто покрытое тонким слоем февральской пыли – смеси из прошлогоднего снега и усталости. Светлые глаза – хамелеоны, что при ярком солнце становились пронзительно-голубыми, – приобрели цвет мутного льда. Нелепая красная шапка с помпоном слишком велика и постоянно сползает до самых бровей. Откуда он её вообще взял? А куртка, наоборот, короткая. Сколько он уже её носит? Так с десяти лет! Нельзя в двенадцать быть таким… нескладным. Этого не прощают.

– Найдётся твой телефон. Кому он нужен-то, – сказал Сева и отвернулся.

Где ему, широкоплечему и высокому, блондинистому и зеленоглазому, с ямочками на щеках, знать, что такое быть нескладным. Но Сева знал.

– Мих, заходи завтра, – Сева перекинул спортивную сумку с одного плеча на другое. – У меня сегодня тренировка.

Но тот не реагировал. Миша стоял и глазел на голую липу. Тонкие ветки подпирали низкое небо, словно кто-то нацарапал чёрным карандашом по грязной бумаге. Синей кляксой в ветках застрял воздушный шарик.

– Вот облом кому-то, – Сева перехватил Мишин взгляд.

– А?

– Облом говорю, – Сева кивнул на шарик.

– Ага, – рассеянно ответил Миша, – он уже давно висит. Не замечал, что ли? Каждый день тут ходишь.

Но Сева только поморщился. Какое ему дело до застрявшего воздушного шара?

– Значит, сегодня нельзя к тебе? – спросил Миша и раздавил ботинком грязный ком снега.

– Не, Мих, я ж говорю, сегодня тренировка, – Сева перекинул сумку на другое плечо.

– Ладно, до завтра.

– Ага, бывай!

Миша скрылся за поворотом, и Сева вздохнул свободно. Нет у него сегодня никакой тренировки. Трудно дружить с тем, кто не меняется. Раньше Сева тоже был такой – маленький, нескладный, с тёмными кругами под глазами и страшным секретом.

По небу разлились сумерки. Желтоватые и мутные, как разбавленный вчерашний чай. Сырой февральский ветер дул в лицо. Царапал кожу. Забирался в рукава, будто хотел дотянуться до самых костей. Миша поёжился. Хочешь не хочешь, а пора домой.