Небытие

Все началось со странного чувства, нового и незнакомого мне прежде – некоего предчувствия. В ту пору вдоль серых и узких дорог, между ветхими зданиями минувших эпох, лежал мой путь. Все ближе и ближе я подбирался к старым хрущевкам, все проворнее и шустрее огибал каждую из лужиц. Моросил дождь, земля была мокрой, пахло влагой. Дороги становились все уже, а здания все теснее прилегали друг к другу.

Достигнув нужной арки, я тут же скрылся в ней и, вынырнув, попал во двор, где приятный запах дождливой сырости сменял едкость загазованных дорог.

Преодолев стальные двери подъезда, будучи уже по ту сторону, я невольно зацепился взглядом за пронесшийся мимо двор, в котором некогда пребывал. Дверь захлопнулась, и позади остались сотни окон, в потемках которых изредка мелькали образы местных зевак. Обитатели лавок, нервные курильщики на балконах, бродячие собаки, бездомные – все они остались там, позади, в дворовой тиши. Лишь дуновения ветра все также были, они проникали во владения холодных стен, волновали обшарпанную деревянную форточку, то и дело покачивая ее из стороны в сторону. Там были десятки ступеней да старые лампочки, где-то исправно освещающие все пространство, а где-то уже мельком искрящиеся на заре своих жизней. Моя тень, давеча покинувшая былой мир, нынче поселилась в этом, всецело ему покорившись. Она плавно плыла вдоль ступеней, сопровождаемая еле слышной поступью моих шагов, она то растворялась во мраке, то возникала вновь. Наконец я достиг цели – нужная дверь была отворена, и пространство, сокрытое за ней, осветило некогда мрачный подъезд. Мгновение – и дверь тут же захлопнулась вновь; лучи света исчезли, а с ними исчез и я.

То был дивный и некогда любимый мною мир. Мир, где рождается новое, мир творческих мук и капризных муз – мир искусства. Я еще не успел толком разуться, как в мои ноздри проник чарующий и столь редкий запах, присущий только лишь этому миру. Всецело повинуясь ему, я, наконец, снял обувь и медленно побрел навстречу. Я шел вдоль десятка полотен, что украшали эти стены, вдоль еще чистых и белоснежных холстов, что обитали внизу, пока не достиг его – источника чарующего аромата. Потолок там был довольно высоким, пространство – весьма обширным. Вдоль стен располагались стойки с разного рода композициями. Были там самовары, гипсовые фигуры, разноцветные ткани, бутафорские фрукты, овощи и засушенные рогалики, покусанные кем-то в далекие времена. В каждом углу находились статуи, или, если точнее – бюсты. Они более величественные, чем те, что составляли часть композиций. Был там и прекрасный бог солнца – Аполлон, и не менее прекрасный, но загадочный бог – Дионис. Надо сказать, что не только боги украшали это место своими ликами, но и мудрец Сократ, расположившийся на подоконнике подле Аполлона, напоминал о себе. Только вот в ту пору что Сократ, что Аполлон и Дионис ничего для меня не значили. Они были лишь некой декорацией, как и все обилие вещей, окружавших меня. Их символические значения были мне неведомы, следовательно, и нечто большее тоже. Но стоит заметить, что тогда я все-таки был ближе к Аполлону, мне только предстояло попасть под чары Диониса.