Вечерний закат окутывал окрестности, когда я подъезжал к тихой переправе на почтовой тройке. Свежий ветер гулял по поверхности широкой реки, вызывая игривые ряби и песчаные вихри. Встряхнувшись прибоем, волны бились о крутой обрывистый берег, создавая фееричное зрелище.
Слыша почтовый колокольчик вдалеке, перевозчики притормозили тройку и ожидали нас. С мастерством они спустили телегу и аккуратно отвязали "чалки". Волны настежь били в стенки дощатого плашкота, когда рулевой решительно поворачивал колесо. Медленно, но уверенно мы отдалились от берега, словно отбрасывая его вселенской зыбью.
Доносился лишь шелест ветра, голос реки и звонкий звук копыт. В ночное время перевоз был особенно мистическим и таинственным. Под лунным светом вода казалась волшебной, словно жидким серебром, а шум прибоя создавал шорох волшебных существ. В такой обстановке можно уснуть и проснуться уже в совершенно другом мире.
Книга рассказывает о революционных временах и их влиянии на жизнь людей. Автор, эмигрант из Одессы, описывает свои впечатления и воспоминания о том, как революция изменила обывательское отношение к эмигрантам и мещанскому образу жизни. Во время пребывания в Константинополе, автор чувствует себя ощипанным павлином и описывает горестное состояние города, который претерпел значительные изменения. Книга рассказывает о том, как революция и эмиграция изменили жизнь людей и обстановку в городе.
В древней и затерянной славе Чалгана, села где живет бедный Макар, он видел необычайный сон. На просторах далекой якутской тайги, он загонял своих телят в мрачные и угрюмые страны. Макар - несчастный человек, на которого, как известно, постоянно сыпятся неприятности. Его предки, отцы и деды, отвоевали у жестокой тайги маленький кусочек земли, промерзший и суровый. Хотя непроходимая чаща по-прежнему окружала их враждебной стеной, они не теряли надежды. На их вырубленной поляне появились изгороди, скирды и стога; постепенно появились маленькие дымные юртенки; и, в конце концов, словно победное знамя, на холмике в сердце селения взметнулась к небу колокольня. Чалган превратился в великое поселение... В своем сне Макар ощутил, что его родина расцветает и процветает, преодолевая все преграды. Подобно белому лебедю, Чалган поднимается из серой и холодной глуши якутской тайги. Вся огромная сила и энергия этого чудесного сна переполняют Макара, придавая ему новую надежду и стойкость в борьбе з...
Когда мой сожитель ненадолго уехал, я остался один в нашей уютной юрте. Внутри царила особая атмосфера спокойствия и тишины. Хотя я не жег огонь и лежал на постели, я погружался в глубокие размышления, окутанный плотной мглой, поскольку короткий северный день быстро исчезал за холодным туманом. Последние лучи света едва проникали сквозь оконные льдинки, а густая тьма окутывала углы и стены, будто сжимая мою голову. Я еще некоторое время видел силуэт огромной верблюжьей горбушки в центре юрты, который плавно растворялся во мраке...
В книге рассказывается о жизни и творчестве забытого и малоизвестного писателя. Автор описывает его ум и талант, а также его общение с известными деятелями литературы своего времени. Автор также описывает его квартиру и стиль жизни. После смерти писателя были опубликованы семь томов его произведений и один том писем. Роман "Гарденины" получил высокую оценку Толстого, который отметил удивительность и силу народного языка писателя.
Бархатистая тропа вела пешую этапную партию через трактовую дорогу на знаменитый "возгорок". Обеими сторонами дороги расползались красивые ели и лиственницы, своими кудрявыми зелеными ветвями достигая вершин. Когда они достигли гребня холма, деревья слились в густой барьер, создавая настоящую стену самобытной тайги. Однако, на склоне холма между деревьями и ветвями открывался восхитительный вид на даль, где размещались ухоженные луга, вечно волнующиеся полоской глади реки и покрытые туманом болота в низине... Впечатление было непередаваемым, словно окинул взглядом уникальный уголок природы, пропитанный магической атмосферой.
![Река играет]( "Река играет")
Проснувшись, я сразу ощутил непривычное ощущение. Вокруг меня раскинулось прекрасное голубое небо, украшенное плавными и изящными облаками. Одно из них словно игриво танцевало перед глазами, тая и вновь появляясь. Я приподнялся, чтобы разглядеть обстановку вокруг. Взгляд мой остановился на замечательном деревянном храме, возвышающемся на фоне густых зеленых деревьев. Ощущение, будто он смотрит прямо на меня, было просто потрясающим.
Повернув голову в сторону, я заметил что-то незнакомое, что привлекло мое внимание. Это был шалаш, который находился всего в нескольких шагах от меня. Вид его был загадочным, словно пропитан тайной и заинтересовал меня. Было странно видеть его здесь, в таком непривычном месте.
А направо от меня, на небольшом расстоянии, выделялся серый неуклюжий столб с широкой крышей, сделанной из досок. На нем я заметил небольшую деревянную кружку и доску, на которой было написано сообщение. Это вызвало мое любопытство, и я не мог устоять перед искушением прочитать, что...
![Ат-Даван]( "Ат-Даван")
«– Н-ну! Мама дорогая! – удивился мой попутчик, Михайло Иванович Копыленков. – Абсолютно нереально дорогая эта проклятая дорога! Я никогда не видел ничего похожего… Невозможно поверить, правда ли это или мне все приснилось? Очень жаль, но Михаил говорил правду. Мы продолжали свое путешествие вниз по могучей реке Лене. Вся ее ширина была перегружена неподвижными и могучими льдинами, известными здесь как "торосья". Это были осколки, которые зимней порой злобная река сбрасывала друг на друга, пытаясь одолеть сибирский мороз. Но, увы, мороз оказался сильнее. Река замерзла, и сейчас только хаотично расположенные гигантские торосья, десятки ледяных островков, стали безмолвными свидетелями этой титанической схватки. Некоторые из них были запрессованы вниз, другие же причудливым образом выбросились наверх. В то же время, несколько разломов, никогда не замерзающих полыней, продолжали свою существовать, возмущая спокойное течение речных потоков. Над ними парили густые облака пара, словно находил...
Книга рассказывает о человеке по имени Петр Александров, который оказывается членом древнего рода принцев Ольденбургских и правнуком императора Павла Петровича. Он был женат на дочери Александра III и провел остаток своей жизни в эмиграции. Автор описывает свою первую встречу с Петром Александровым в Париже, где он удивил его своим внешним видом и приятной натурой. Книга включает в себя пачку писем от Петра Александрова, его наброски рассказа "Одиночество", книжечку рассказов "Петр Александров. Сон. Париж. 1921 год" и статью М. А. Алданова о его кончине.
«Мы отправились в путешествие по берегу реки Лена, в то время как зима неумолимо приближалась с севера. Впрочем, похоже было, что она движется к нам наперекор, начиная дождливую декабрьскую ночь неподалеку от Якутска. Тогда еще царило комфортное тепло, и река не вещала о ледниках. В одной из ближайших станций, проведя волшебную лунную ночь, мы решили устроиться на берегу, используя наши лодки в качестве кроватей и прикрываясь мягкими оленьими шкурами для сохранения тепла...»
[Дополнительная информация от себя: Якутск, расположенный на берегу реки Лена, является одним из крупнейших городов на северо-востоке России. Это историческое место привлекает туристов своей красивой природой и архитектурой. В сентябре здесь погода обычно приятная, что позволяет насладиться прогулками вдоль реки и насладиться видом лунной ночи.]...
Главный герой плывет по сибирской реке в темное осеннее время и замечает огонек на повороте реки. С радостью он понимает, что это близкий ночлег. Однако гребец, который управляет лодкой, не проявляет такого же энтузиазма и продолжает веслить апатично. Огонек мелькает ярко, сильно и кажется очень близким. Ознакомительный фрагмент заканчивается на этом моменте.
Книга рассказывает о приглашении автора на литературный банкет в Лондоне, организованный лондонским P. E. N. Club. Главный герой, русский писатель, рассказывает о своих впечатлениях от поездки и визите в различные дома. Он отмечает, что каждый дом, в котором он бывал, был уникален и отличался особым шармом и атмосферой, достойными Джерома —, что-нибудь непривычное и смешное происходило каждый раз. Он также упоминает о различиях в температуре в разных комнатах, где жар камина с одной стороны сжигает, а полярный холод с другой стороны замораживает.
![Лес шумит]( "Лес шумит")
«Густой лес непрестанно звенел... В этом лесу всегда существовал уникальный звук – непрерывный, продолжительный, словно оттенок далекого колокольного звона, мирный и размытый, как бессловесная тихая мелодия, словно неясное воспоминание о прошлом. Здесь всегда носился шум, потому что это был старый, густой бор, до сих пор не подвергавшийся воздействию пилы и топора лесоруба. Важные столетние ели с красивыми, мощными стволами возвышались грозной стеной, тесно сросшись своими зелеными вершинами. Внизу было тихо, витал аромат смолы; сквозь плотную подстилку из хвои, покрывающую землю, пробивались яркие папоротники, разросшиеся в пышную гриву и оставаясь неподвижными, ни одна листва не проронив. Во влажных уголках торчали стебли зеленой травы; белые цветки сгибались под тяжестью своих головок, будто находились в спокойной истоме. А вверху бесконечно продолжался звук леса, как будто это были грустные вздохи старого бора...»
Добавлено:
Этот дремучий лес — часть моего детства. Когда я был ещ...
Книга рассказывает о встрече автора с Чеховым в Москве в конце 1995 года. Их знакомство было кратким, но запомнилось автору несколько характерных фраз Чехова о необходимости постоянной работы и простоты писательского стиля. После этой встречи они не виделись до весны 1999 года, когда автор приезжает в Ялту и случайно встречает Чехова на набережной. Чехов приглашает автора к себе на кофе и обсуждают море, описания которого, по мнению Чехова, должны быть простыми. Книга также подчеркивает отсутствие манерности у Чехова.
Книга "Слепой музыкант: этюд" представляет собой пересмотренное и дополненное издание повести автора. Основной психологический мотив этюда - органическое влечение к свету. Автор откликается на возражения, связанные с отсутствием этого мотива у слепорожденных людей. Он ссылается на свой опыт и наблюдения, которые подтверждают наличие этого влечения. Автор описывает случай, когда он смог наблюдать двух звонарей - слепого и слепорожденного, и их различные настроения. Он делает записи о своих наблюдениях и включает их в повесть. Автор признается, что этот эпизод является решающим в вопросе о наличии влечения к свету у слепорожденных. Он также отмечает, что его работа воображения отразилась на других частях повести. В данном издании внесены добавления и изменения, которые делают его более полным и цельным.
![Антон-Горемыка]( "Антон-Горемыка")
В самой глухой, перекрестке обширной природной красоты, восхитительном уголке троскинского осинника, уроженец этого края напряженно занимался сбором дров. Среди густых кустов хвороста, захватывающих дыхание своей величественностью, мужественный труженик мужчина своим сильным хватом велел этим кустам немедленно уступить место ему. Прозрачно-холодное зимнее утро, даровавшее изобилие морозной ауры, заставило его приготовить себе запасное дровишко на холодные дни. Недалеко от мужика мирно стояла грузовая телега, готовая выстоять любые испытания, с превосходной пегой лошадкой, которая демонстрировала свою работоспособность и исполнительность. Крошечный мальчишка, весь в запуске, рохлящийся в разноцветных лоскутках, изо всех сил пытался забраться на вершину могучей старой осины, на спины которой пробуждались новая жизнь крыши и козлики. Если бы отважный мужчина позволил использовать свое лицо, его сгорбленная спина и затухшие глаза в качестве этикетки, можно было бы смело судить, что он живе...
В одном просторном и известном месте, окруженном обширными землями и множеством людей, находилось деревенское хозяйство со своими животными. В грязной, пропитанной запахом избушке на заднем дворе, под присмотром скотницы, появилась на свет ее дочь. Хотя это событие казалось несущественным, оно имело крайне печальные последствия: измотанная и хворая мать не смогла выдержать невыносимых страданий или, возможно, из-за отсутствия необходимой медицинской помощи, что, к сожалению, не редкость в рядовых селениях, она скоропостижно скончалась вскоре после первых звуков плача своего новорожденного ребенка...
Северная часть Тульской губернии, расположенная в непосредственной близости от границ Московской губернии, обладает уникальной природной красотой, которую можно сравнить с живописными ландшафтами по всей средней России. Этот регион славится своими извилистыми озерами и реками, напоминающими широкую ленту Оки. Весь округ простирается на холмистой местности, которая словно поднимается над самой рекой, образуя захватывающие перспективы зеленых и выпуклых холмов, мрачных дубовых лесов и крутых обрывов. Эти красочные пейзажи манят своей красотой и разнообразием, они погружаются в Оку, а затем уходят куда-то вглубь земли, исчезая из вида. Здесь, на протяжении многих километров, редко встречаются ровные участки земли - везде либо уютные долинки, либо крутые подъемы, создающие впечатление постоянного путешествия через живописные горизонты.
В глухой части старого леса растет уродливая сосна, лишенная света и тепла. Она окружена опасностями - болотными испарениями и хищными совами. В зимнюю ночь она слышит вой волков и стон ветра.
Недалеко от нее, на опушке леса, растет прекрасная зеленая елка. Она росла привольно, ласкаемая солнцем и украшаясь снегом. В ее ветвях звонко перекликалось птичье царство. Она была любимицей прохожих и каждый восхищался ею. Елочка радовалась жизни и людям.
Однажды, в жаркий день, по пыльной дороге шел усталый старик-богомолец. Он искал тень и воду. Увидев елочку, он ускорил шаги и напился воды из ручья. Затем он уснул, наслаждаясь ароматом и звуками природы.
Книга рассказывает о двух деревьях - сосне, которая выросла в темном и опасном месте, и елке, которая живет на опушке леса и окружена любовью и восхищением. Их истории показывают разные аспекты жизни и ее красоту.
Неизгладимыми воспоминаниями о первом приезде в Петербург с ласкового, жаркого, полного чувственности юга – вот что мне запомнилось в первую очередь о нем. Из него просто веяло силой чернозема, сухим и знойным ароматом степной травы, и прекрасная слаженность тихих рассветов, исчезающих за густыми рядами вишневых деревьев. Мне казалось, что нет конца его исчерпывающему здоровью степей и его свежести, пронизанной наивной прямолинейностью. Вспоминаю, как он прдерживался своих простых, но уникальных убеждений и всегда оставался верным самому себе. Таковым я воспринимаю его и до сих пор.
