Не говорите Верочке

Это был «плохой» день.

Нет, нет, ещё ничего не произошло, но я точно знала, что этот день будет плохим. Потому что так написано в блокноте, который я прячу под кроватью в своей комнате.

Всё началось шесть лет назад, ещё до того, как мы переехали в Смоленск. Помню, я проснулась среди ночи от странного звука: слабое прерывистое дыхание и едва уловимый скрежет. Я решила, что это призрак Белой девы, утопившейся в Ивановский день из-за неразделённой любви, пришёл меня забрать. А всё потому, что на днях мы с Лесей и Людкой баламутили озеро, из которого, много лет назад, вытащили её разбухшее от воды тело. Я так перепугалась, расплакалась и стала звать маму. Но мама не отозвалась. А вот призрак отозвался. Попросил впустить его в дом. Но я была умненькой девочкой и знала, что чужим двери открывать нельзя, особенно призракам, которые пришли чтобы утащить тебя в своё озеро. Тогда призрак ласковым, заискивающим голоском назвал меня Верашей, а потом заплакал. Его печальные всхлипы доносились из-за двери заунывными трелями, и я сдалась. Вылезла из своей кровати и поспешила к входной двери. Покрутила ключ, торчащий в замочной скважине, подёргала за ручку. Ничего.

– Замок! – дрожащим голосом подсказал призрак.

Я подняла голову и заметила железный амбарный замок, висевший на середине двери. Таким же замком папа закрывает гараж, где ночует его любимый «Гольф».

Я немного подумала, а потом взяла табурет и, поставив его у входной двери, принялась крутить замок. Благо он не был закрыт на ключ, а весел на раскрытой дужке. И кому только понадобилось вешать его на входную дверь?

Справившись с замком, я слезла с табурета, чуть помедлила (всё же не каждый день предоставлялась возможность увидеть настоящего призрака), а затем повисла на ручке до характерного щелчка. За дверью оказалось темно и холодно. Меня обожгло студёным ноябрьским воздухом. Но призрака нигде не было видно. Вместо него на крыльце стояла мама. Босиком, как и я, и в ночной сорочке. Из посиневших маминых губ вырывались клочки белого пара, а ещё она плакала

– Папа спит? – тихо спросила она, входя в дом.

– Спит. – Ответила я, гадая как мама оказалась на улице.

– Хорошо. – Кивнула она и осторожно прикрыла за собой дверь. – И ты иди спать.

– Мам…– позвала я. – А там, на улице, не было призрака? – со страхом и тайной надеждой спросила я.

– Нет, не было. – Кротко сказала она и провела по моим волосам холодной ладонью.

После этого случая мама долго болела, а я всё никак не могла понять, как она оказалась за дверью? Почему на двери весел амбарный замок и куда подевался призрак Белой девы?

Спустя шесть лет, перебравшись в Смоленск, я уже знала ответы на эти вопросы. Как и на многие другие, которые появились позже. Они легли в основу моей безумной (по словам Леси) теории о «хороших» и «плохих» днях, которую я тщательно прописала в своём блокноте, и которой безропотно следовала. Согласно этой теории, «хорошие» и «плохие» дни чередуются, как полоски у зебры. Бывают, конечно, исключения, но очень и очень редко.

В «хорошие» дни я всегда чувствовала себя хорошо. Могла целый день рисовать, читать, смотреть мультики или есть сладости. А ещё могла радоваться и не бояться.

Потому, что в хорошие дни редко случается что-то плохое.

А вот в «плохие» дни всё обстояло иначе. С самого утра у меня начинало крутить живот, словно мои внутренности завязывались в гигантский узел, давящий изнутри. Есть в «плохие» дни мне не хотелось, как и играть или радоваться. Весь день я готовила себя к тому, что непременно должно произойти. И ЭТО происходило.