А Волхов шумит…

Павшим в боях за Родину и выжившим

в Великой Отечественной войне

посвящается…

Глава 1

Июнь 1940 года.      

Лесная извилистая дорога тянется вдаль. На разные голоса поют птицы, восхваляя ясное солнце. Спокойно шумят кроны вековых деревьев, бросая на разогретую полуденным зноем землю тень, и мир кажется таким прекрасным, что душа начинает петь и переливаться, как сверкающая под солнцем вода.

По обочинам дороги кивают желтыми головками ромашки, едва колыхаемые легким ветерком. Их лепестки невероятно крупные – с полмизинца. Именно эти необыкновенно красивые цветы любила девушка, идущая в босоногой толпе девчонок и мальчишек по пыльной дороге. Ребята возвращались из леса, куда ходили за ягодами.

–Тонька! Смотри, ромашки! Да какие красивые! – толкнула её в бок подруга Любка и указала на обочину.

Тоня повернула голову в указанном направлении и улыбнулась так, как умела улыбаться только она одна: бойкой, открытой, ласковой улыбкой, слегка обнажающей крепкие белые зубы.

Тося Михеева была необыкновенно красива: среднего роста, стройная, со всех сторон ладная. На ней был простой льняной сарафан, но, несмотря на это, он хорошо подчеркивал фигуру девушки. Её овальное загорелое лицо обрамляли волнистые темно – русые волосы, заплетённые голубыми лентами в две толстые косы. Из них в разные стороны выглядывали незабудки небесного цвета. А зеленые глаза, оттенённые густыми черными ресницами, были мудрыми, добрыми, понимающими. Складывалось впечатление, что взглядом она хотела охватить весь мир и одарить его своей любовью, которой, казалось, хватило бы на всех.

А девушке было пятнадцать лет.

– Как они прекрасны! – воскликнула в восхищении Тоня и подошла поближе. Она поставила лукошко с ягодами и стала разглядывать цветы.

За ней потянулись остальные ребята. Это был её друг Ванька Орлов, бойкий и непоседливый мальчишка, любивший повалять дурака, его приятель Колька, с которым Ванька был неразлучен, да Машка с Любкой, Тонины подруги.

Ванька, подбежавший следом за Тоней и повесивший свою корзинку на Кольку, постоял немного, как бы в раздумье, почесал подбородок, а затем сорвал один цветок. С довольным выражением лица он развернулся к девушке.

– Тонь, а ну-ка повернись!

Девушка обернулась, вопрошая глазами. Одним ловким движением руки он воткнул сорванную ромашку в её волосы над правым ухом.

– Вот, самая красивая ромашка, специально для тебя выросла! – торжественно изрек паренек, сияя, как начищенный самовар.

Краска смущения разлилась по лицу красавицы. Опустив глаза, она улыбнулась, а потом, подняв их, устремила благодарный взгляд на зардевшегося Ваньку.

– Спасибо, – тихо зазвучал её мелодичный голос, показавшийся сейчас Ивану особенно прекрасным. И сама она казалась ему ещё лучше, чем прежде.

Сам Ванька был плечист, крепок телосложением, но не слишком высок. Его русые волосы, всегда аккуратно подстриженные, сейчас лежали в беспорядке и красиво обрамляли смуглое скуластое лицо, на котором были посажены большие карие глаза. Тоне особенно нравились эти глаза, так как в них читалась вся широта простой русской души, коей обладал этот юноша.

Тося задумалась на минуту, оценивая ванькин поступок, но из собственных мыслей её вывел сварливый командный голос подруги, раздавшийся за спиной.

– Ну, чего встали?! Пойдемте уже! До деревни немного осталось! Ать – два, ать – два! – стала расталкивать всех неуемная Машка.