Ночь Гвоздик

Ночь Гвоздик

1

Удар. Удар. Ещё удар.

Кровь снова выступила на губах. Совсем недавно она засохла, но, когда на Свету вновь посыпались удары, недавняя ранка – утренняя ранка, которая зажила совсем недавно – вскрылась.

– Сука! – прошипел Он и половицы под ним заскрипели.

Он ушёл. Он отправился спать.

Сейчас Его настроение стало лучше, точнее, оно стало нейтральным. Хотя в Его голове, в Его мыслях, в Его чувствах появилось злорадство. Про себя Он улыбался. Он показал, кто здесь хозяин, кто здесь власть. Он. Это всё Он. Теперь Ему можно лечь спать. Теперь Он будет спать спокойно. Теперь Он, и только Он. Он мужик.

Последний луч заката, освещал кухню, коридор, проход в спальню и входную дверь.

Света убрала руки от лица, когда дверь кухни заскрипела. Она смотрела в одну точку, слышала, как Он плюхнулся в кровать, как та скрипнула и скорее всего (судя по звуку) сдвинулась на пару сантиметров к стене. Поджав свои исхудавшие и полностью в синяках ножки к себе, подтянула свои такие же тонкие и избитые руки обратно к лицу. Ей захотелось плакать. Тихо. Очень тихо, чтобы Он не услышал. Чтобы Он не проснулся, так как Он уже захрапел. Чтобы Он не закричал на неё, ведь если Он начнёт кричать, то бить начнёт её раньше, чем крик превратиться в слова. Хотя из-за расстояния, всё-таки, слова начнутся раньше, чем кулак занесётся над ней.

Одну руку Света прижала ко рту, другую руку прижала к глазам.

Слёз не было. Их давно уже не было. Последний раз из-за Него она плакала полгода назад. Её слёзы высохли. Их не осталось. Они испарились.

Заболела голова.

Поначалу Света подумала, что это из-за ударов. Конечно, голова болела из-за них, сегодня Он нанёс ей семь ударов. Она считала каждый удар. По животу он ударил два раза, по ногам одиннадцать ударов, по рукам двенадцать ударов – причём по левой руке Он ударил девять раз, а по правой три раза – а по спине лишь раз. Утром Он нанёс всего двенадцать ударов, а сейчас – ближе к ночи – оставшиеся двадцать один удар. Но голова болела не только из-за этого, а ещё и из-за слёз, которые никак не могли выйти из глаз. Это сильно омрачало. Ведь когда-то она читала, что слёзы помогают справиться с болью. Но сейчас, как и полгода, они уже не выходили. Она лишилась своего быстрого обезболивающего. Теперь ей нужно встать, чтобы принять его. Но, как и слёз, сил встать не было. Возможно, эти силы были… Точнее они есть, но смысл? Какой смысл? Снова травить себя? Снова искать спасения? Снова? Снова? Зачем? Если завтра Он проснётся и снова начнёт бить её. Он же опять проснётся. Снова начнутся страдания, когда Он проснётся. Когда Он снова встанет. Когда Он снова начнёт ходит по земле…

…По земле…?

Странно, но именно за это словосочетание зацепилось полумертвое или всё же полусонное сознание Светы. Она вдруг убрала руки и посмотрела на входную дверь. В голове крутилось: по земле, по земле, по земле…

В этом что-то было. Но она пока не понимала, что же всё-таки в этом есть? Эти слова крутились в голове. А через пять минут её сознание нарисовало, точнее выжгло их на чёрной, не пропускающей звуки, металлической двери.

Она вздрогнула, из-за чего сильно ударила батарею за своей спиной. Заныл синяк. Но Света даже не дёрнулась, ни от удара, ни от звука, который был достаточно громким, чтобы разбудить спящего человека. Она знала, что Он не проснётся ни от этого звука, ни от какого другого, но вот если бы она начала всхлипывать, а хуже всего плакать, то Он бы тут же спрыгнул с кровати и нанёс ей ещё около десяти, а то и пятнадцати ударов, и голова заболела бы ещё больше и сильнее. Потому что на этот раз Он бы наносил удары больше всего по голове и рукам, при этом начал бы кричать: