Все жанры Все авторы
Кошелек - Михаил Веллер

Кошелек

Страниц

20

Год

—

Подлинная история Павла Арсентьевича: не просто добрый человек, но и настоящий герой. Любимый всеми в округе, где он жил, Павел был не просто глупцом, но человеком с большим сердцем. Его доброта не знала границ, и он всегда был готов помочь другим.

Когда люди встречали Павла, они не могли удержаться от улыбки. Его лицо было настолько проникновенным, что даже самые ленивые лодыри просили у него монетку на мороженое. Он всегда доставал свой кошелек и делился с ними без колебаний.

Кажется, что Павел был избранным небесами, посланником доброты. Он помогал не только с деньгами, но и советами и поддержкой. Люди обращались к нему, когда в жизни возникали сложности, и всегда находили утешение и помощь.

Все, кто знал Павла, оставались восхищенными его уникальным обаянием. Он был необычайно талантливым и креативным, и его присутствие заполняло комнату позитивной энергией. Он умел подбодрить и вдохновить любого, даже самого унылого и скрытого в себе человека.

Но несмотря на всю свою харизму и доброту, Павел был скромным и скрывал свои достижения. Он не стремился к славе или признанию. Его единственное желание было помогать другим людям и делать мир немного лучше.

И так, весь мир узнал о Павле Арсентьевиче – обычном, но великом человеке, который стал символом доброты и сострадания. Его история стала уроком для всех, чтобы никогда не забывать о значимости добра в нашей жизни.

Читать бесплатно онлайн Кошелек - Михаил Веллер

* * *

Черепнин Павел Арсентьевич не был козлом отпущения – он был просто добрым. Его любили, глядя иногда как на идиота и заботливо. И принимали услуги.

Выражение лица Павла Арсентьевича побуждало даже прогуливающего уроки лодыря просить у него десять копеек на мороженое. Так складывалась биография.

У истоков ее брат нянчил маленького Пашку, пока друзья гоняли мяч, голубей, кошек, соседских девчонок и шпану из враждебного Дзержинского района. Позднее брат доказывал, что благодаря Пашке не вырос хулиганом или хуже, – но в Павле Арсентьевиче не исчезла бесследно вина перед обделенным мальчишескими радостями братом.

На данном этапе Павел Арсентьевич, стиснутый толпой в звучащем от скорости вагоне метро, приближался после работы к дому, Гражданке, причем в руках держал тяжеловесную сетку с консервами перенагруженного командировочного и, вспоминая свежий номер «Вокруг света», стыдливо размышлял, что невредно было бы найти клад. Научная польза и радость историков рисовались очевидными, – известность, правда, некоторая смущала, – но двадцать (или все же двадцать пять?) процентов вознаграждения пришлись бы просто кстати. Случилось так, что Павел Арсентьевич остался на Ноябрьские праздники с одиннадцатью рублями; на четверых, как ни верти, не тот все-таки праздник получится.

Он попытался прикинуть потребные расходы, с тем чтобы точнее определить искомую стоимость клада, и клад что-то оказался таким пустяковым, что совестно стало историков беспокоить.

Отчасти обескураженный непродуктивностью результата, Павел Арсентьевич убежал мыслями в предшествующий октябрь, сложившийся также не слишком продуктивно: некогда работать было. Зелинская и Лосева (острили: «Если Лосева откроет рот – раздается голос Зелинской») даже заболеть наладились на пару, так что когда задымил вопрос о невельской командировке, к Павлу Арсентьевичу, соблюдая совестливый ритуал, обратились в последнюю очередь. Тем не менее в Невеле именно он, среди света и мусора перестроенной фабрики, целую неделю выслушивал ругань и напрягал мозги: с чего бы у модели 2212 на их новом клее стельки отлетают?

А по возвращении затребовался человек в колхоз. Толстенький Сергеев ко времени сдал жену в роддом, а «Москвича» в ремонт, вследствие чего картошку из мерзлых полей выковыривал Павел Арсентьевич. Он служил как бы дном некоего фильтра, где осаждались просьбы, а предложения застревали по дороге туда.

Слегка окрепнув и посвежев, он прибыл обратно, уже снег шел, как раз ко дню получки. Получки накапало семьдесят шесть рублей, да премии десятка.

Среди прочих мелочей того дня и такая затерялась.

В одной из натисканных мехами кладовых ломбарда на Владимирском пропадала бежевая болгарская дубленка, а в одной из лабораторий административного корпуса фирмы «Скороход», громоздящегося прямоугольными серыми сотами на Московском проспекте, погибала в дальнем от окна углу (как самая молодая) за своими штативами с пробирками ее владелица Танечка Березенько, – с трогательным и неумелым мужеством. Надежды на день получки треснули, и завалилась вся постройка планов на них: до Ноябрьских праздников оставалось четыре дня.

Излишне говорить, что Павел Арсентьевич сидел именно в этой лаборатории, через стол от Танечки. В дискомфортной обстановке он проложил синюю прямую на графике загустевания клея КХО-7719, поправил табель-календарик под исцарапанным оргстеклом и нахмурился.

Вам может понравиться: