Антонов, представляющий собой среднего роста мужчину в тусклой одежде и с родинкой на губе, усаживается на пассажирское кресло такси и громко захлопывает дверь. После взаимного приветствия тишина в машине царила около пяти минут, до первой кочки на дороге.
– Совсем ж, нахлебники, дороги делать не умеют! – неожиданно вырвалось из уст Антонова в сторону водителя. Антонов говорил медленно, словно отчитывает лично главу поселения, – Да еще и на налоги наши ж это ж все делают, едрена вошь! Вот работал бы я в администрации, я б их ж всех ж зарплаты лишил, да пока ж они все дороги б эти не перелопатили!
Таксист промолчал. Повернув направо на перекрестке и мельком глянув на покрасневшего от злости Антонова в зеркало заднего вида, он приступил к диалогу.
– Так вы, батенька, в администрацию эту и напишите. Они не всевидящие, за всеми дорогами не усмотрят.
Антонова слова таксиста поразили. Тон из поучительного переходил в оправдывающийся.
– Так это ж, оно ж мне больше всех надо что ли? Я ж не один ж по дорогам этим хожу, езжу, тут, едрена вошь, народу хватает, пускай ж и пишут…
Таксист промолчал и в диалог вступать больше не намеревался.
Такси проезжало мимо сквера. Антонов глядел в окно на мелькающие деревья и кустики да вспоминал, как он теплыми вечерами гулял в этом сквере со своей женой. Вспоминал он и то, как она съехала от него после ссоры, причиной которой стал соседский дед Виталий.
Антонов со своей супругой Антоновой возвращались тогда с магазина. Супруг героически нес один из пакетов с продуктами. Пакет по-тяжелее по привычке несла Антонова.
Беды в тот теплый майский день не предвещало ничего, кроме лежащего крупного камня прямо перед подъездом, где и проживали супруги Антоновы. Но проживали они там, ясное дело, не одни.
Пока Антоновы открывали дверь подъезда, приближающийся к ним дед Виталий, ветеран боевых действий, с повязкой на глазу и костылем в руке, об этот самый крупный камень запнулся и упал, тихонько простонав.
– Ну чего ж ты встал, Игорь? – супруга Антонова завозмущалась безразличием своего суженого и переводила взгляд с деда на мужа, с мужа на деда.
– Так чего ж нам ж, все бросать, чтоб всем подряд помогать? Поднимется ж сам, куда денется.
Супруга с ним не согласилась. Оставив мужа держать дверь подъезда, она быстрым шагом приблизилась к лежащему деду Виталию, который в силу своих военных травм подняться не мог. Усилиями Антоновой дед Виталий снова стоял на ногах и с костылем в руке, а через несколько десятков секунд уже ковылял по лестнице.
Романтический вечер, к которому готовились супруги, из-за возникшей неприязни не состоялся. Однако катализатором переезда стала достаточно весомая проблема, по значимости перекрывающая ситуацию с дедом Виталием – Игорь отказался заводить котенка.
Дарья уехала жить к своей матери Дине Вячеславовне. Любопытно, что имя «Дарья» означает «добро», а имя «Дина» – «справедливость». Таким образом, добро от Игоря уехало, а справедливость невзлюбила.
Такси с Антоновым остановилось возле проезда во двор. Игорь молча вышел из автомобиля и вытащил из кармана пачку сигарет с зажигалкой. Антонов очень боится потерять здоровье, но еще больше он боится отличаться от других.
«Все курят, и я курю…». Думая о своей причастности к огромной массе курящих мужчин, а особенно – брутальных мужчин из сериалов и кинофильмов, Игорь закурил сигарету и зашагал в сторону своего подъезда мимо детской площадки.
