Китай под семью печатями - Дмитрий Усачёв

Китай под семью печатями

Страниц

260

Год

2021

События в книге разворачиваются на северо-востоке Китая, именно в Маньчжурии, и охватывают протяженность времени от 1922 года до 1954 года. Это было время, когда в Русском Харбине, независимо от всех его сторонних событий, начала прошлого века, процветала Китайско-Восточная железная дорога. Благодаря этой дороге появились такие города, как Мукден, Хайлар, Цицикар, Фушунь, Барим. Именно здесь обосновались бывшие подданные Российской Империи, такие как русские, евреи, поляки, белорусы, украинцы. Весьма любопытно, что эти люди приехали в Харбин и на КВЖД из самых разных уголков Российской Империи. После того, как они обосновались в этих новых местах, они столкнулись с нелегкой жизнью эмигранта, где работа, уважение, а также множество смешных историй стали их повседневными спутниками. Однако, помимо этих аспектов, в их жизни были и дети, свет любви и искреннее счастье.

Но в 1937 году все российские эмигранты, вернувшиеся из Китая в свою родину - СССР, неожиданно стали подозреваемыми в причастности к японской разведке, и поэтому окрестили их "харбинцами" в кавычках. Следствия, аресты, приговоры, лагеря и даже расстрелы стали их горькой реальностью.

Сегодня автор книги, сам родившийся в Хайларе и вынужденный покинуть его в возрасте трех лет, отправляется в путешествие по городам и деревням бывшего Русского Китая. Он стремится найти дома, где жили его родственники, и пройтись по тем же улицам, которыми путешествовали они. Это путешествие дает автору возможность ощутить связь с прошлым своей семьи и пережить эмоции, которые они испытывали, живя в этих городах. Все это позволяет ему углубить свое понимание своих корней и наследия.

Читать бесплатно онлайн Китай под семью печатями - Дмитрий Усачёв

Предисловие

Чей ты будешь?

Сижу как истукан. Глуповатый вид.

Переводчица и гид Во Лин Ян, велевшая звать её Олей, что-то говорит по-китайски моим соседям по столу, показывая на меня глазами. Их вместе с Олей пятеро, я шестой. Слушатели бросают любопытные взгляды на мою застывшую персону, потом опять на Олю, согласно кивают.

Большой отдельный кабинет в ресторане китайского посёлка Барим. Посередь стола, за которым мы сидим, – вращающийся круг с несколькими посудинами, заполненными самой разной вкуснятиной. Эта надстроенная столешница пока не вертится, сейчас из всех блюд ко мне ближе всего мясо в кипящем масле, это яство водружено в сотейнике на спиртовку. И от него – остро-сладкий аромат. Вообще-то от Хайлара до Барима двести км, мы их проехали, плутая, часа за четыре, и мой гостиничный завтрак был вечность назад. Станешь тут принюхиваться.

Ну а Оля – она заканчивает свою речь какой-то очень важной размеренной и выразительной фразой.

Все одобрительно смотрят на меня. Кульминация!

Оля поворачивается ко мне:

– Дима, я им сейчас сказала, что ты сын инженера, что твой отец в сороковые годы работал вот на этой железнодорожной станции Барим, – она радостно показывает в окно, сквозь изморозь в котором действительно угадывается красное здание вокзала.

Но про инженера – откуда она взяла? Я ей ничего такого не говорил. У отца пусть и не три класса по коридору, но он и семилеток не кончал, не то что институтов.

Опускаю глаза. Чтобы не подводить Олю, мне бы надо сразу и согласиться: ну да, папа был инженером. Или, чтобы солиднее, – главным инженером. Генеральным. Вот бы все обрадовались. Может, даже зааплодировали.

Бормочу:

– Нет, он был здесь охотником.

Пауза. Оля мой шёпот не переводит. Дама в очках через стол от меня вроде насторожилась. Знает русский? А Оля окидывает всех улыбкой, будто всё в порядке. Хотя я её явно огорчил. И она меня тихонько и с укоризной поучает:

– Дима, охотник – это по увлечению. А по профессии – кем он был?

Пожимаю плечами и лепечу невпопад:

– Может, смазчиком?

Смазчиком не подойдёт, не престижно, – решает Оля, мои слова не переводит и снова всем улыбается, кивает головой.

Сошёл за сына инженера.

И тут же все расслабляются, довольные берутся за тарелки, сдвигают с места крутящийся столик с кушаньями, ко мне приплывает пахнущий шашлыком странный чай – монгольский чай. Неужели папа тоже его пил? Чай с ароматом харчо?

Смотрю на переводчицу и хлопаю глазами. Стыдно. Жизнь прожил, а так мало знаю о китайском прошлом моих родителей. Об этом в семье говорить не полагалось. Полное табу! Мама с папой осторожничали. Им ведь про себя приходилось слышать и такое, будто они не просто эмигранты, а белоэмигранты. Белогвардейцы недорезанные, какие-то «не наши». И если спросишь их что-нибудь про Китай, то папа сразу хмурится; а мама картинно машет ладошкой: фи, обойдётесь, ничего не скажем.

Впрочем, мама Лиза порой проговаривалась. Когда мы уже жили в СССР, но я ещё не пошёл в школу, мама часто усыпляла меня сказкой про удивительную и добрую страну. Сказка была с продолжением. Если маме на вечер не выпадала рабочая смена, то она садилась на край моей раскладушки, держала свою мягкую ладонь на моей руке и говорила напевным голосом, как колыбельную. Сюжеты и герои каждого очередного предания рождались в её голове, как я теперь понимаю, по ходу сказания.