Корона с привкусом абсента

КОРОНА С ПРИВКУСОМ АБСЕНТА

В давние времена жил один Король, и было у него три дочери: Жанна, Мария и Женевьева. Все три — красавицы, а младшая лучше всех. Жанна была помолвлена с правителем соседней державы, а Мария — с великим герцогом. Принцессы жили в радостном и беспокойном предвкушении грядущих событий.

Отца беспокоила лишь младшая, Женевьева. После того, как, — надо же такому случиться! — она влюбилась в никому неизвестного безземельного рыцаря, участвовавшего в турнире (даже не победителя!), — король быстро отправил этого выскочку на войну, определив в орден крестоносцев, вовсе не интересуясь религиозными убеждениями оного. До отбытия войска король запретил парочке видеться и переговариваться каким-либо способом. Любого подданного, осмелившегося передать послание рыцарю от дочери, ждала казнь. А Женевьеве отец сообщил о добровольном вступлении рыцаря в Святой Орден. Сколько ни пыталась дочь найти рыцаря, посылая весточки через слуг, — толку не было, ведь никому не хотелось попасть на плаху.

— Видишь, он и думать о тебе забыл! — уговаривал король непрерывно льющую слёзы, дочь. — Ему нужна слава, честь и деньги. Стоило мне посулить ему возможность участвовать в походе, как он стал думать лишь о деле. И это правильно!

Сердце Короля разрывалось, но, не мог же он допустить подобного мезальянса! Старшие сёстры хороши, статны, ясноглазы, — они укрепят и украсят королевство, породнившись с важными персонами. А эта! Нимфа, чьё тело лучшие скульпторы умоляли позволить им запечатлеть в мраморе; чьи влажные глаза олененка, и трепетно полураскрытые губы (ей зачастую не хватало дыхания — от природной ли слабости, или от повышенной чувствительности?), и тёмные, как покрывало ночи, кудри, в контрасте с алебастром кожи, — мечтал воссоздать каждый художник в своих полотнах! Умница, прочитавшая сотню книг, в том числе научных; написавшая несколько неглупых стихов, и даже небольших философских трактатов… не считая, разумеется, умения вышивать, музицировать, танцевать…
Выдать её за простого рыцаря?! Да куры со смеху лопнут! Не говоря уже о том, какое оскорбление нанесёт король потенциальным претендентам на руку Женевьевы — правителям трех мощных держав (отец ещё не успел решить, кого выгоднее всего избрать счастливым зятем).

— Оставьте меня, прошу! Пусть так, пусть забыл… или сгинул. Позвольте мне хотя бы предаться печали, как положено вдове.
— Дочь моя, что за глупости? Какое еще вдовство?! Ты не была замужем, это девичья дурь! Скоро она выйдет из твоей красивой головки, вот увидишь! Я устрою новый турнир в ближайшем месяце, — тогда выбирай себе любого нового обожателя для развлечения, — для флирта, игры и танцев! А там, глядишь, скоро и настоящие сваты прибудут… Пора начинать думать, кого из королей ты пожелаешь видеть в качестве супруга. Я позволю тебе выбирать!

От подобных разговоров, повторяющихся с завидной регулярностью, Женевьева вздыхала, отворачивалась, и удалялась в свои покои. Она не желала слушать отца, участвовать в празднествах, наряжаться. Слушая пение птиц под открытым окном, она медленно вышивала гобелен с оленями, купающейся Артемидой, и юным Актеоном в зарослях, ещё не знающим своей ближайшей судьбы, — застывшим в мгновении вечности.

В преддверии праздничного летнего турнира с ярмаркой и пиром, на который прибыл даже Великий Герцог, наместник соседней провинции, жених Марии, — Женевьева состригла свои чудесные косы. Остатки волос, доходившие лишь до плеч, она спрятала под кружевным чепцом.