Опрокинутое небо

Посвящается моему отцу,

придумавшему эту историю.

– К стене! Освободить проход!

Илья, бросив взгляд на темный зрачок камеры, оглянулся. Улица пока была совершенно пустой, если не считать сидящего неподалеку на куске картона старика: тот сплюнул на грязный пол и поплотнее завернулся в рваное одеяло, но вставать не стал. Илья дернул плечами (была охота получить разряд из тазера!), развернулся и выполнил приказ, упираясь руками в прозрачный пластик. Зеленая биомасса неохотно колыхнулась и опять замерла, подернувшись едва заметной рябью рядом с ладонями.

Через пару минут послышался приглушенный звук шагов, и Илья, не удержавшись, обернулся, пытаясь разглядеть, что происходит за спиной. И тут же скривился, отворачиваясь к стене.

Служба Безопасности Города. Самая секретная и закрытая структура, обросшая множеством мифов и легенд, найти в которых зерно истины сложнее, чем дождаться морского черта, который сам приплывет к нижнему шлюзу, посветит фонариком и запросится на сковородку. Разное о них болтали: что всех бойцов спецподразделения выращивают в инкубаторах; и что рождаются они уже взрослыми, готовыми к использованию в качестве тупого пушечного мяса; про камеры в глазах и выскакивающие из рук ножи; что не чувствуют боли и голыми руками могут разорвать человека. Поговаривали еще, что все они прошли генную модификацию, и людьми являются только де-юре, а де-факто – не пойми кем. С последним утверждением спорить было сложно: Илья видел, как двигается человек в черной форме, такую пластику движений и скорость реакции он раньше не встречал. И предпочел бы дальше не встречать – лучше одному на косатку охотиться пойти, чем перейти дорогу безопасникам.

Люди официальному названию СБ предпочитали другое, более емкое и точное: падальщики. Не отягощенные моралью и глупым гуманизмом, они появлялись тогда, когда обычная полиция не справлялась или не хотела справляться. Работали быстро и исчезали, не обращая внимания на то, что осталось за ними, как щитом прикрываясь лозунгом: «Безопасность Города превыше всего».

Три человека быстро прошли мимо и свернули к лифтовому блоку. Рядом с ними летел, слегка шумя антиграв-подложкой, небольшой полупрозрачный бокс: медицинская люлька-инкубатор для транспортировки новорожденных.

Это было плохо. Закон «генетической чистоты» был принят больше сотни лет назад, еще в старом надводном мире, и его нарушение каралось куда серьезнее банальной кражи или убийства. К концу двадцать первого века человечество заменило естественный отбор повальной генной модификацией, пытаясь предотвратить большую часть возможных заболеваний еще на стадии эмбриона, и вполне в этом преуспело, заодно обязав население получать разрешение на рождение каждого ребенка. Некоторым везло, как им с сестрой, гены родителей не несли никакой «сломанной» информации, и тогда «бэби-карту» получить было легко. Но жизнь под водой, тяжелая работа и плохая еда никак не способствовали улучшению изуродованного еще на поверхности генофонда, и чистая генетическая карта встречалась редко, куда чаще требовалось вмешательство специалистов, а оно стоило денег. Которых у обитателей их сектора не было.

А если учесть небольшие размеры Города и предельную – больше миллиона – численность населения, становилось понятно, что рано или поздно неконтролируемое размножение приведет либо к перенаселению, либо к критическому количеству больных, не способных работать. Несмотря на все разумные доводы, люди пытались обойти запрет, надеясь, что родится здоровый ребенок и, главное, что его удастся спрятать. Последнее получалось редко, куда чаще приходили падальщики.