Любовь и расчеты

ГЛАВА 1

{Смоленск, февраль 1876 года}

Бывает, что обычный день, от которого ничего не ждешь, вдруг возьмет и принесет волнующее событие, сулящее крупные перемены.

Так случилось и у Одинцовых. Позавтракав и рассудив, что гулять в трескучий мороз невозможно, Лариса пошла в гостиную – скоротать время за чтением. Но не успела она взять с этажерки начатый недавно роман, как в комнату вошла маменька: с письмом в руках и таким оживленным, радостным лицом, что у Ларисы затрепетало сердце.

– Письмо от сестры? – взволнованно спросила она.

– Да, – кивнула мать. – И ты даже не представляешь, какие в нем чудесные новости. Милочка вернулась к мужу, и он простил ее!.. Но это еще не все, – в глазах Антонины Платоновны Одинцовой появился интригующий блеск. – Они приглашают нас к себе в Петербург!

Схватив письмо, Лариса торопливо прочла его, прохаживаясь по комнате. Взгляды матери и дочери встретились, и они, повинуясь внезапному порыву, бросились друг другу в объятия.

– Боже, какое счастье, – сквозь радостные слезы бормотала Лариса. – Настоящий подарок судьбы!

– Воистину так, – согласилась Антонина Платоновна. – Полагаю, нам незачем медлить. Куплю сегодня билеты, и через пару дней тронемся в путь.

– Поедем первым классом?

– Непременно! И в самых комфортных вагонах. Стесняться в расходах нечего: Вася все оплатит.

– Да, – улыбнулась Лариса. – Вася всегда был к нам щедр, а денег у него куры не клюют. Не представляю, как Милочка могла бросить его ради титулованного ничтожества!

Антонина Платоновна философски пожала плечами:

– Не суди сестру, Лорочка: ты еще слишком молода и не понимаешь некоторых вещей. Конечно, Вася прекрасный, достойный человек, но… По правде сказать, он ведь совершенный тюфяк! А Милочка… Она такая пылкая, возвышенная натура! Немудрено, что какому-то блистательному прохвосту удалось ее ослепить и увлечь. Если бы Вася был чуть-чуть романтичней, ничего бы такого не случилось.

– О, мама, – усмехнулась Лариса. – Нельзя хотеть от одного человека кучи разных достоинств! Будь Вася романтиком, он бы не преумножил отцовское состояние, а только пустил бы по ветру.

– Все верно, – кивнула Антонина Платоновна. – В наши времена галантные кавалеры с большими деньгами перевелись. А если они где-то и есть, то, увы, не про нашу честь! Таким же, как мы, приходится выбирать или деньги, или галантность с манерами. И мы с тобой, как женщины практичные и благоразумные, будем смотреть не на внешний блеск, а лишь на размер состояния.

Одинцова усадила дочь рядом с собой на диван и внушительным тоном продолжала:

– Мой ангел! Судьба дает нам шанс, который нельзя упустить. Когда мы окажемся в Петербурге, надо будет присматриваться к состоятельным женихам, а не о музеях с театрами думать. Ты еще позапрошлой зимой могла составить партию, но тогда ты была слишком молода и беспечна, у тебя еще ветер в голове свистел. Теперь же ты повзрослела. Думаю, ты не захочешь вернуться в провинцию и застрять здесь навечно?

– Разумеется, мама.

– Ах, деньги! – вздохнула Антонина Платоновна. – Я не понимала, как много они значат, пока жила за твоим отцом. Он был человеком светским, но умел добывать деньги не хуже нувориша. Конечно, хочется, чтобы твой избранник походил на него, но где же такого взять? Нет уж, мы с тобой не погонимся за манерами и происхождением. Пусть будет хоть из купцов, да лишь бы с приличным капиталом. Вон наши соседи Бахметьевы выдали дочку за столичного нувориша, да еще и – стыдно сказать – своего бывшего крепостного! И ничего, живут расчудесно, всем на зависть. А мы с тобой разве хуже?