Тень человека

Старенький автомобиль Виктор припарковал в тени пятиэтажки. Вернувшись из магазина, он уложил набитые продуктами пакеты на заднее сиденье к пяти спиннингам, ухвату и прочим рыболовным принадлежностям. На предстоящие выходные у Виктора были грандиозные планы. В предвкушении сорокаоднолетний мужчина уже представлял себя, сидящим на складном стульчике у берега озера, вдали от городского шума, в абсолютной тишине и спокойствии. С последнего выхода на природу прошёл целый месяц, пойманные тогда сазаны уже закончились, а следующая поездка на рыбалку постоянно откладывалась из-за ненормированного рабочего графика. Виктор устало вздохнул, нашарил в кармане пиджака пачку сигарет, опустил запылённое окно. Он крайне редко позволял себе курить в машине, но в этот раз усталость не позволила ему покинуть прохладный салон. Внутри автомобиля Виктор старался поддерживать идеальную чистоту, ведь старенький седан – единственное, что уже который год одинокий мужчина оставил себе после ухода из семьи.

Виктор вытащил из бардачка зажигалку, откинулся на спинку сиденья, зажал кончик сигареты в зубах, когда почувствовал короткую вибрацию в кармане пиджака. На мгновение Виктор ощутил сильную тревогу. «Пусть это будет всего лишь запоздавшее уведомление о снятии средств», – понадеялся он, однако купленный лет пять назад кнопочный нокиа с расцарапанным экраном продолжил вибрировать. Каждый звонок в вечер пятницы расценивался Виктором, как угроза честно заслуженному отдыху. На рыбалку он планировал уехать ранним субботним утром, а вернуться домой – вечером в воскресенье, чтобы уже в понедельник с утра с новыми силами отправиться на планёрку в главный отдел. Виктор нехотя ответил на звонок.

– Здрав, Витя, тут это, – голос звонившего заметно дрожал, – того… На Кривой улице, короче. Там. Изыни, выпил чутка.

– Ничего, Гриша, я и сам бы сейчас накатил, – Виктор убрал так и не зажжённую сигарету обратно в помятую пачку, – слушаю тебя.

– На Кривой улице, короче, – продолжил участковый по фамилии Мягков, – пацан из окна выпрыгнул. Вот. На днях было это… Арсений. Тринадцать лет. Дом двадцать четыре, квартира… короче, был я там. С отцом его как-то раз вместе… Зашёл соболезнования передать.

– Парнишку-то мне, конечно, жаль, – произнёс Виктор, – но ты же не просто душу излить звонишь? Так, Гриша?

– Ага, Витя, не просто так, – повисла короткая тишина, во время которой Мягков успел наполнить очередной стакан и опрокинуть содержимое внутрь, – там эта… Хренового в общем. Ты ж говорил, что у мня чувствительность к эт самому повышена.

– Уверен, дружище? – с угасающей надеждой в голосе спросил Виктор, – случаем не попутал чего? Может неразделённая любовь там? Или в школе травили?

– Не, не, не, Витнька, – пролепетал участковый, – пацан, как пацан был. Сигреты у отца тырил, в футбик с друзьями играл, в компик свой и все дела. А тут… опа! И нету. Короч, в хате у них там не по себе мне стало. Как будто воздух ядвитый. И душит. На душе мерзко, словно я гнить изнутри начал.

– Твою ж мать, – выругался Виктор, – Гриша, ты это… в себя до завтра приходи, и с утра наведаемся на Кривую улицу. Только повод, пожалуйста, найди, чтобы мне в эту самую квартиру попасть, а то, как в тот раз будет. Понял?

– Лан, дружище, ты изыни, что так получилось, – тихо сказал Мягков, – сам ж просил, чтобы к тебе сразу. Я же… как ты там говорил? Типа, особенный.