Поэма убийцы

Глава l возвращение

Англия. 1889 год.

Густой туман, как и полагается Лондону в ноябре, обволакивал станцию Паддингтон, приглушая звук шагов и свистов железнодорожников. Из клубов пара, вольно струившихся от паровоза, вышел молодой человек – высокий, широкоплечий, в длинном пальто с поднятым воротником. Его острые черты лица, темные глаза и уверенная поступь невольно привлекали внимание прохожих.

– "Еще год назад деревья были меньше, а небоскрёбов не было," – пробормотал он, почти с укором глядя на изменившийся горизонт родного Лондона.

Габриэль Смит, выпускник юридического факультета колледжа Кингс, возвращался домой после длительного пребывания в Оксфорде. Он был человеком, в котором сочетались расчетливость логика и бесстрастие Холмса с опасным шармом и скрытым внутренним огнём, сродни Люциферу, каким его описывали в древних книгах.

На перроне его уже ждал человек с более мягкими чертами, но с таким же внимательным взглядом. На два дюйма ниже, с небрежной ухмылкой и золотистыми кудрями, стоял Николо Идальго – его старый друг, сын испанских эмигрантов, давно осевших в Англии.

– "Ты стал ещё серьёзнее, Габриэль. Надеюсь, Лондон тебя не разочарует так же, как и ты разочаровал колледжских дам своим внезапным отъездом."

– "Глупость, Ник. Дамы любят загадки. А я – разгадывать их." – с легким оттенком насмешки ответил Смит.

За дружеской перепалкой скрывалась настоящая привязанность, выношенная годами соседства. Они росли вместе, а их дружба укрепилась ещё больше с появлением Наэль – младшей сестры Николо. Девушка, столь же загадочная, сколь и прекрасная, была той самой тенью из прошлого, которую Габриэль вспоминал в самых неожиданных моментах.

ГЛАВА II. УЖИН ПОД СВЕЧАМИ

Резиденция семьи Идальго располагалась в западной части Лондона, в районе Белгравии, где фасады домов были белоснежными, а окна – высокими и строгими. Особняк с французским балконом, изысканным садом и мраморным входом не изменился с тех пор, как Габриэль бывал здесь подростком.

Дверь ему открыл дворецкий, кивнув с узнаваемым хладнокровием слуги, привыкшего к титулованным и влиятельным гостям.

Габриэль прошёл через залу, где стены украшали картины испанских мастеров, а запах воска и розмарина напоминал о семейной чистоте, непоказной, но дорогой.

В большой столовой за овальным столом в стиле Людовика XV уже собирались Идальго. Свет золотых люстр отражался в хрустале бокалов и позолоченных приборах.

Наэль сидела у окна, в бледно-серебристом платье, со вкусом подобранном – скромно, но безошибочно изысканно. Она слегка улыбнулась при виде Габриэля – без жеманства, без игры. Просто тепло.

– "Мистер Смит вернулся к нам живым и невредимым," – с притворной торжественностью произнёс Николо, вставая, – "а значит, вечер будет в два раза интереснее."

– "Если только ты не решишь рассказывать анекдоты за ужином – тогда в четыре раза хуже," – сдержанно парировал Габриэль, вызывая смех у всей семьи.

За ужином подавали говяжью вырезку с трюфельным соусом, мидии, красное вино из погреба дона Идальго, выдержанное, как и сам хозяин дома. Рамона Идальго, элегантная женщина в украшениях с перламутром, следила за беседой с материнским чутьём и мягким испанским акцентом.

Разговоры касались путешествий, лошадей, коллекций книг. Иногда – будущих реформ в праве, где Габриэль выступал с резкими, но аргументированными замечаниями.