Я родилась, чтобы стать сильнейшим огненным магом. Да иначе и быть не могло, ведь я наследная принцесса огненных земель. Но что-то пошло не так, огненной магии во мне не больше капли, зато во мне просыпается сила льда. Как такое может быть? Как у сильнейших магов огненного архипелага могло родиться такое недоразумение? Как вообще у огненных магов мог родиться ребёнок с магией льда? Такого быть не может никак! Потому что смешанных браков между магами огня и льда нет и быть не может. Мы просто несовместимы. Маг льда сгорит в объятьях мага огня, а тот, в свою очередь, замерзнет.
Такое чувство, что я родилась не в том месте и не в то время!
Ну что ж буду бороться с тем, что имеется.
Я не огненный маг по силе, но я огненный маг по рождению. Я наследная принцесса, я поставлю огненных магов на колени, я заставлю их признать меня своей королевой.
Моя сила не в магии, моя сила в моей душе! А ещё у меня есть козырь МАГИЯ ЛЬДА!
Силантиан, Огненный архипелаг, пятьсот третье кольцо от зарождения магии стихий.
– Ваша пламенность, ваша пламенность, – призывал противный голос повитухи, – ещё совсем немного, и вы будете держать на руках наследника!
– Я больше не могу, – прошептала, вымотанная тяжелыми родами, молодая кхакиня Огненного архипелага.
– Еще одна потуга, и появится наследник! Уже показалась головка. Ну же, ваша пламенность, давайте соберитесь! Вот-вот начнётся следующая схватка, – увещевала повитуха.
Рядом с кроватью встала пожилая женщина и сжала руку роженицы, пытаясь влить в нее силы.
– Набрали побольше воздуха и тужимся! – через некоторое время, выкрикнула повитуха.
Кхакиня из последних сил выполнила, что от нее требовали, и повитуха подхватила маленькое синюшное тельце.
Прибывая на грани между реальностью и беспамятством, кхакиня еле слышно прошептала:
– Кто? Наследник?
– Нет, ваша пламенность, – сдавленно ответила повитуха, – это девочка.
– Девочка? – разочарованно протянула кхакиня и начала погружаться в забытье.
Но последняя мысль, словно острая игла пронзила угасающее сознание.
– Почему так тихо? – еле выговорила она. – Селестина, что с ребёнком?
Ответом ей была тишина.
– Селестина! – выкрикнула кхакиня и даже смогла приподняться на подушках.
В изножье кровати стояла повитуха и держала на руках неподвижный сверток, за ней стояла прислуга, в глазах которой застыл ужас.
Её старая нянюшка Селестина, с сочувствием смотрела на свою воспитанницу, и из ее глаз текли слёзы.
– Что с ребёнком?! – выкрикнула кхакиня.
– Он родился мертвым, ваша пламенность, – ответила старая кормилица.
– Нет, это неправда! Этого не может быть! – закричала измученная женщина. – Дайте, я хочу взглянуть на неё!
– Ваша пламенность, не стоит ещё больше себя терзать, – сказала кормилица.
– Это моя дочь! Я хочу её увидеть! Она просто спит, а вы специально мне лжете! Подойди сюда! – велела она повитухе, которая по-прежнему держала ребёнка.
Не смея перечить, повитуха подошла к кхакине и отдала ей ребенка.
Женщина развернула свёрток и впилась взглядом в мертвое дитя. Она медленно наклонилась и прижалась ухом к маленькому тельцу, пытаясь услышать, хотя бы слабый вдох. Но чуда не произошло. Женщина смотрела на свою мертвую дочь, и из ее глаз текли слёзы.
– Она так похожа на Карла. У неё такие же огненно-рыжие волосы и золотистая кожа. Она была бы сильной магиней, которой не было бы равной во всем архипелаге! – со слезами на глазах прошептала кхакиня.
