Холокост: вещи. Репрезентация Холокоста в польской и польско-еврейской культуре

Автор

Страниц

65

Год

2022

Разграбление бесценных произведений искусства во время войны – это тема, которой уделяется много внимания в исследованиях и публицистике. В своей работе, Вожена Шеллкросс рассматривает близкую тему, но с некоторыми отличиями: она рассказывает о значимости "обычных" предметов военного времени, таких как кастрюли, очки, обувь, одежда, кухонная утварь – это материальные остатки прошлой реальности, которые автор видит как культурные тексты. Она анализирует способы представления предметов, связанных с Холокостом, в польских и польско-еврейских текстах, написанных во время или сразу после Второй мировой войны. В своем исследовании она использует произведения таких авторов, как Зузанна Гинчанка, Владислав Шленгель, Зофия Налковска, Чеслав Милош, Ежи Анджеевский и Тадеуш Боровский. В своей работе Шеллкросс объединяет внимательное изучение выбранных текстов с критическим анализом философских и теоретических подходов к природе материи, что позволяет расширить современный разговор о Холокосте, включая в него то, как скромные и обычные предметы материальной культуры воспринимаются и описываются писателями. Книга доступна в формате PDF A4, с сохранением оригинального издательского макета.

Дополнительная информация: Вожена Шеллкросс является признанным экспертом в области исследования Холокоста и периода Второй мировой войны. Ее работы часто цитируются в других исследованиях и публикациях. В этой книге она представляет свой уникальный аналитический подход, органично сочетающий литературное и историческое исследование с философским анализом. Ее работы получили признание и похвалу от критиков и коллег, а издательский макет книги был тщательно разработан для максимального удобства чтения.

Читать бесплатно онлайн Холокост: вещи. Репрезентация Холокоста в польской и польско-еврейской культуре - Божена Шеллкросс

Bożena Shallcross

The Holocaust Object in Polish and Polish-Jewish Culture

Indiana University Press 2011

Перевод с английского и польского Марии Крисань

Введение

Тотализированный объект

Нас теснят, окружают вещи, предметы, мебель, беспорядок – эта мертвая фауна, которая увеличивается с годами, беспокоит при переезде, считается необходимой для жизни. Никогда прежде во время этой войны человек не был так жестоко лишен окружения вещей, среди которых он живет.
Казимеж Быка

…познание хотя и должно отображать пресловутую фатальную прямолинейность последовательности побед и поражений, однако при этом должно обращаться и ко всему, что не было охвачено этой динамикой, а было утрачено по дороге, – к тем, так сказать, отходным материалам и слепым пятнам, которые ускользнули от диалектики. <…> Теория вынуждена обращаться к неправильному, непрозрачному, неохваченному – тому, что хоть и несет в себе по определению нечто анахроничное, однако не растворяется в устаревшем, поскольку подставило подножку исторической динамике.
Теодор Адорно, «Minima Moralia. Размышления из поврежденной жизни»[1]

Объективизация Холокоста как текста

Холокост ассоциируется у нас с человеческой трагедией. Поэтому горы предметов, награбленных у убитых владельцев, кажутся менее важными и их историям не придается значения. Однако со временем материальные остатки – украшения, обувь, одежда, даже волосы жертв – стали доминирующей метонимией Холокоста. Помещенные в музеи или мемориальные комплексы и упорядоченные профессиональными кураторами, эти предметы теперь выступают как наиболее убедительная и осязаемая реальность Холокоста. Эти сохранившиеся предметы, если относиться с должным уважением к их подлинности, подтверждают факт геноцида. Обычные и скромные вещи наделяются уникальной репрезентативной силой: награбленные или обмененные на жизнь, они – источник многочисленных нарративов Холокоста.

В большинстве случаев биография предмета продолжается до тех пор, пока он сохраняет способность служить своему владельцу. Один из внушающих беспокойство эффектов, вызванных экспонатами в музеях Холокоста, заключается в обратном: зрители сталкиваются с безжизненными вещами, которые были в пригодном состоянии разлучены с их владельцами, и, таким образом, не только видят в этих покинутых предметах трагический конец их владельцев, но и считывают истории нарушенной близости и вынужденного расставания. Поскольку Холокост уже отделен от нас временной дистанцией, его близость менее ощущается, его материальные остатки и нематериальные следы проявляются в основном через метонимию, которая позволяет этим фрагментам говорить от имени существовавшего в прошлом целого. Напряжение между такими собранными материальными остатками и их первоначальной функциональностью подчеркивает силу метонимии: это напряжение связывает память о Холокосте с разнообразными процессами последующей эпохи, в ходе которых уцелевшие предметы рассказывали о человеческих жизнях и о том, как эти жизни закончились. Зритель подходит к материальному наследию Холокоста, чтобы распознать его метонимические конфигурации и тем самым задать вопросы о его постижимом значении.

Продолжить чтение

Вам может понравиться: