День 1. 03:12 ночи.
Запах палёного кофе, тёплый свет от монитора и тишина – не такая, что расслабляет, а такая, что гложет.
Мир за окном спит. А я, как идиот, снова перебираю старую технику, потому что мне скучно, потому что мне не с кем поговорить, и потому что сны – это не отдых, а ловушка.
Я, вроде как, нормально живу. Крыша над головой есть. Работы нет – но кому она нужна, когда ты можешь копаться в забытых железках, чувствуя себя археологом электроники?
Иногда думаю: если бы не всё это… если бы не " Салмарин ", может, я был бы обычным парнем. С ипотекой, собакой и раз в месяц – шашлыки с друзьями.
Но у меня нет ни ипотеки, ни собаки. У меня есть только… пустота.
И он.
Брат.
Я редко говорю о нём. Слишком больно, слишком глупо.
Все говорят, что он умер. " Салмарин захлопнулся, больше никто не вышел". Я тоже поверил. Было проще, чем жить с мыслью, что он там, один, среди…
Ну, среди чего?
Вечером я копался в радиостанции, которую притащил с помойки пару недель назад. Маленькая, с облезлым корпусом. Сначала хотел разобрать – а потом решил просто включить. Потыкал по частотам.
Шум. Шипение. Тишина.
И вдруг – голос.
Голос.
Рваный, искажённый, как будто его тянули через тысячу километров грязи и ржавчины. Но это был он.
Я замер.
Он сказал что-то короткое. Всего три слова.
Не знаю, как, но я их понял:
«Меня кто-нибуть слышит?»
В этот момент внутри меня всё перевернулось.
Я не слышал его… чёрт знает сколько лет. Пять? Больше? Я даже голос его начал забывать. А тут – как нож по памяти.
Словно кто-то выдернул меня из обыденности и поставил перед зеркалом:
"Ты правда думал, что всё кончено? Что это можно похоронить?"
Сигнал исчез через секунду. Всё снова стало тихо.
Но я больше не мог спокойно дышать.
Я пытаюсь вспомнить его лицо.
Как он смеялся, как спорил со мной, как говорил, что «мы должны что-то менять, иначе подохнем, как крысы в банке».
Он всегда верил в людей. Даже когда я считал, что это пустая трата времени.
И вот теперь – он там. Возможно, жив. Я не знаю. Но я услышал его.
И этот голос не был пустым.
Он поехал с друзьями в Салмарин, у него там было день рождение его девушки. На 3 день его поездки город закрылся и связь сразу пропала. Я хотел туда поехать за ним, хотел вытащить его, но отец запрещал и запрещал и через время я утратил надежду, и тут голос.
Я включил свет. Смотрел на своё отражение в тёмном экране.
И понял – я больше не могу сидеть и делать вид, что всё нормально.
Если он жив – я должен его найти.
Если он мёртв – я должен знать, как.
Честно?
Мне страшно.
Но страх – это для тех, кто может позволить себе не знать.
Я больше не могу жить в молчании.
День 2. 21:04.
Сходил к отцу.
Если бы кто-то попросил меня описать разговор в двух словах, я бы сказал:
лед и камень.
Папа живёт один в доме на окраине. У него всё как положено: охрана, собака, антенны, мониторы, резервы воды на десять лет вперёд – типичный убежищный стиль.
Я стучал минут десять. Он открыл, не сказав ни слова. Просто посмотрел.
В его взгляде всегда было что-то… холодное. Не злоба, не боль. Отсутствие.
Как будто он жил по другой температуре, в которой чувства – это слабость, а эмоции – излишество.
Но он всё ещё отец.
– Привет, – сказал я.
– Поздно, – сказал он.
– У меня важное.
Он не стал спорить. Пустил.
Мы сели в его "комнату тишины" – так он её называет. Никаких камер, микрофонов, даже свет тусклый.