Охота на ведьму

– Припаздываешь, мадемуазель! – Такими словами встретил меня Костя, едва я переступила порог пустого спортзала. Он сидел на низкой и длинной скамейке, уперев локти в колени, у стены с большими, до потолка, зарешеченными окнами. В небольшом помещении с дощатым полом, наполовину заложенным влажно блестевшими гимнастическими матами, пахло краской, мокрым дерматином и потом.

– Лукавишь, сэнсэй, – ответила я, – ждешь ты меня не долго.

– Ну да! – Он поднялся навстречу – прямой, с тенями под скулами, уставший после трех сегодняшних тренировок. Его серое кимоно с иероглифом на плече было жестким, как наждачная бумага. Ежик коротко стриженных волос успел просохнуть от пота. Константин, подчиняясь легкому нажиму моей ладони, склонил голову для поцелуя и сменил гнев на милость.

– Почему не долго? – осведомился, пожимая мне руки.

– Потому что здесь еще пахнет потом.

Он скривил в виноватой гримасе губы и, достав из-под скамьи длинную рейку с крючком на конце, толкнул ею через решетку узкую форточку – открыл доступ сырому весеннему воздуху.

– Что ты будешь делать, не удается мне тебя пристыдить! Так и будешь опаздывать до старости, мадемуазель!

– Дамы должны опаздывать, – ответила я, готовясь взорваться возмущением, – если хочешь знать, это признак хорошего тона. И не называй меня больше мадемуазель, – потребовала я категорично. – Не переношу этого слова!

Вскрикнув, без подготовки ударила его ладонью в солнечное сплетение и отскочила в стойку, готовая защищаться от атаки по любому уровню. Но Константин, будто сраженный принятым ударом, раскинув руки, мягко свалился навзничь, на маты и остался недвижим, вздрагивая от беззвучного смеха.

Не он, так я! И, широко шагнув, прыгнула вперед, целясь пятками в лежащее тело и готовая смягчить удар до «бархатного касания», если он продолжит валять дурака и дальше. Но передо мной лежал сэнсэй! Едва я оторвалась от пола, Константин перекатился на живот, с возмутительным спокойствием уйдя от атаки. Пятки пришлось втыкать в черный дерматин. А он, не теряя ни секунды после переворота, так же неторопливо махнул рукой, подбил меня под коленки и опрокинул, не успевшую как следует утвердиться на ногах, на маты. Мгновение – и вот он уже плотно сидит на моих бедрах, и запястьями я ощущаю крепкую хватку его пальцев.

– Давай, Танечка, разомнись сначала! – ласково предлагает он. Наклоняется и легонько касается губами моего носа.

– Давай! – соглашаюсь. Он выпрямляется, а я, оттолкнувшись подошвами от мата, слегка подбрасываю его, перемещая себе на живот, и бью согнутыми коленями в спину. Предугадав мои намерения еще раз, он с готовностью переворачивается через голову, вскакивает и оказывается лицом ко мне намного раньше, чем я успеваю подняться. Костя даже не снисходит до имитации атаки. Понятно и так – времени на мое уничтожение он имел более чем достаточно.

Плечо к плечу мы идем к скамейке – искупаться в холодном воздухе, пахнущем мокрым снегом.

Он внимательно смотрит на меня и произносит медленно:

– Мадемуазель.

Его шевельнувшиеся брови, наверное, повторяют движение моих, и лицо становится встревоженным и недовольным.

– Почему тебе так не нравится это обращение?

– Был недоброжелатель, – отвечаю неохотно, – который меня так называл. Дело прошлое, но вспоминать об этом тягостно.