Я знаю, знаю наверняка —
Женщинам необходимы
Незабудковые облака,
И платья ромашковые,
И васильковые блюдца
С чашечками кувшинок,
Которые не разобьются.
А он ждёт, что его обнимут
Ветер южный, руки любимой,
Что она будет рядом наверняка,
Даже если растают
Незабудковые облака.
Лето забралось под одеяло —
Тёплое в малиновой рубахе.
Рядом с ним согрелась, задремала.
Горе упорхнуло серой птахой.
Лето ворковало о рассветах
В облаках вишнёвого разлива,
О полях, что солнцем разогреты,
Огненных подсолнухах плешивых.
Говорило голосом знакомым…
Я в ответ чуть слышно прошептала:
«Знаешь, я хочу, чтоб этом доме
Ты со мною ночью засыпало».
Ты счастливой со мной не будешь
«Ты счастливой со мной не будешь…» —
Прошептал и захлопнул сердце,
А на небе густом вечернем
Разливается жирный студень
Серых туч. Мне б тебе ответить,
Мне бы только сказать: «Не верю!»,
Что я буду твоей потерей,
Что не нужен нам кто-то третий.
Почему, почему смолчала?
Почему, ну ответьте, люди?
«Ты счастливой со мной не будешь…» —
Прошептал. Небеса прорвало…
Дождь тебя ненавидел – люто —
Я прощала – опять прощала…
Жадно пьют тополя
Небо синее в облачной пене,
Шелестят, шелестят —
Не унять.
И нещадно смолят
Под окном тёплый воздух сирени.
Тишина, тишина —
Благодать.
Я сжимаю в руке
Пару строчек и две запятые,
И дышу, и дышу
Тишиной.
Ты хотел быть «никем» —
И теперь параллельны прямые.
Затянуло глаза
Пеленой.
И лепечут стихи
О какой-то «неистовой боли»,
И грустят, и грустят
Не унять.
Но среди шелухи
Бесполезных любовных глаголов
Тихо пьют тополя
Благодать.
Я на этом свете нечаянно,
От отчаяния живу.
Не поверила, не раскаялась —
Пылеватый гнилой плавун.
Грош цена душе – обезвожена.
Кабы пустынь – зыбуча топь.
Прикрываюсь трухой-рогожею
Да на угол маюсь: «Сподобь…
Обменяй дары на терпение —
Крест, что даден, нести невмочь…
Умножай благое делением
И обидами не морочь…»
Затрещит свеча и зашается —
То-то в ноченьку пореву.
Я на этом свете нечаянно —
От отчаяния живу.
Белая пена целует ноги.
День пузырём мыльным запущен.
Ты снова ищешь предлоги,
А пена гуще.
Что-то бормочешь и режешь стены
Словами в обёртке безумной боли,
А на меня наступают тени,
И я – безвольна.
Живёшь в нелюбви, и нет свободы —
В смыслах горечных вечный пленный.
Провожаешь закаты, считая восходы
В белой пене.
– Мой веснушчатый ангел —
Рыжекрылое чудо,
Смотришь в небо, а небо в тебя.
Напеваешь веснянку,
Закликаешь остуду,
Чувства светлые в сердце губя.
Злишься – крылья устали,
Стонешь – ноги разбила.
И смеёшься, а слёзы – рекой.
И за дальние дали
Птица чёрная скрылась —
Часть тебя, что рассталась с тобой.
Что-то пишешь и пишешь
На странице заветной —
Буквы пляшут под левой рукой,
И гуляешь по крышам,
Собирая приметы,
Что-то шепчешь луне восковой?
Что ты шепчешь, скажи-ка?
Что ты просишь у неба?
Что ты слышишь, что слышишь в ответ?
Ангел тихо захныкал:
– Крошку счастьица мне бы…
– И любви? и любви?…
– Нет… Нет. Нет!
Твои стихи, наполненные мной
Твои стихи, наполненные мной —
Неведомые ветреные тропы.
Ты ими переносишь в мир иной
Тягучих строк тревожный полушёпот.
То рвёшь на части мысли и слова,
То собираешь в целое осколки.
Твой слог давно меня зашифровал,
