Все жанры Все авторы
Гнедич - Мария Рыбакова

Гнедич

Страниц

15

Год

2011

"Гнедич: новый роман Марии Рыбаковой, творческий шедевр и уникальное произведение для всех поклонников поэзии. Автор неожиданно перенесла стихотворную форму в мир прозы, создавая необычный роман, который поражает своей разветвленной композицией и множеством интересных персонажей. Основу сюжета составляют события из жизни русского поэта и первого переводчика "Илиады" Николая Гнедича. Но это только начало путешествия – автор проникает в будуар актрисы Семеновой, кабинет Гнедича и даже в каморку влюбленной чухонки. Местом действия становятся не только Петербург, но и Вологда, а кульминацией становится Париж. Весь роман пропитан магией и эпическим духом времени Гомера, и каждая страница наполнена песнями и ритмом, напоминающим славную «Илиаду»."

Читать бесплатно онлайн Гнедич - Мария Рыбакова

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

Гнев, убивший столь многих,

несчастный гнев Ахилла,

ибо он знал, что погибнет,

погибнет молодым,

а он, Гнедич, умрет одиноким

и тоже, наверное, молодым.

(Так даже лучше – потому что иначе:

одинокая старость —

говорят, это хуже, чем одинокая молодость,

хотя если тебе было нечего есть,

и ты сидел каждый вечер один,

а когда у тебя появлялись деньги,

ты шел в бордель, и женщины шарахались от тебя,

но потом привыкали,

ибо ты был добрым

и грустным – и жизнь проходила, где каждый день

был смерть.)


Гомер говорит: молодость страшна всегда,

а память о ней – страшнее всего.

Пой, богиня, это ваши забавы —

наши горести петь, наша боль – ваша слава,

но когда ты приходишь ко мне,

притворяясь актрисой,

я согласен страдать, говорил Гнедич,

и смотрелся в зеркало одним глазом.

Он видел

в темном отверстье стекла

то циклопа, то героя-любовника,

то Гомера, то вдруг совсем никого,

лишь мебель и чахлую свечку

(даже руки не было, которая ее держала),

мюри алге, множество боли,

тысячи бедствий, многия печали,

алгос есть боль, алгео – я страдаю,

но по-гречески даже страдания хороши,

а по-русски – ничего кроме боли.


Боль на мне выбита

(говорит Гнедич),

и теперь все читают: не подходите к нему,

не любите его, но жалейте,

даже если ему не нужна ваша жалость.

Множество сильных душ он бросил в невидимый мир…

Кто? Ахилл. Не будем отвлекаться

(стук копыт за окном; пронзительный голос торговки)

в мрачный Аид – бог и место – невидимый бог,

ибо мертв тот, кто невидим

и тот, кто боится, что на него посмотрят,

и тот, на кого боятся смотреть,

и тот, чье отраженье

даже зеркало

предпочитает сморгнуть, как слезу,

чтобы оно не застилало мир

совершенный и вечный.


Души в Аид, а тела

бросил собакам и птицам-стервятникам.

так нас после смерти разделят,

как мясник на базаре —

души туда, тела сюда

(и то и другое – мрачно).

мое лицо было красиво, говорит Гнедич,

а потом стало уродливо,

моя же душа,

я не знаю,

подозреваю, что невидима,

и потому, наверно, мертва,

но – совершается Зевсова воля,

моя жизнь просчитана, моя смерть

назначена. Любовь не выпала мне по жребию.

Слава не выпала. Только слова —

греческие – мне достались,

чтобы я переплетал их с русскими.


он часто думает про дочь Хриса, без имени,

за которой пришел отец и которая исчезла

вслед за отцом, не промолвив ни слова,

чтобы больше не появиться и ни с одним героем

больше не видеться. Эта, без имени, дева,

принадлежит отцу, а тот принадлежит Аполлону,

все они в прозрачном шаре, где есть только преданность,

только почтение, только молитва.

Она, сойдя с корабля, пропадает

в руках у отца, как выцветают обои,

как осыпаются стены, как испаряется влага,

без страсти, без имени.

Если бы он мог вот так же

стереть себя с горизонта

без боли…

Но нет, он прочерчен, он выцарапан, он выбит,

как буквы на мраморе.

Поднести себя к зеркалу,

чтоб попытаться прочесть,

но ничего не понятно,

нет на меня архивариусов.

(Он улыбается и завязывает

шелковый шарф вокруг шеи.)


Старец идет по кромке

многошумного моря

полюфлойсбос,

где валы на песок набегают с плеском,

с пеной, с грохотом – и шипя отползают:

он безмолвный идет по берегу

немолчношумящей пучины.

Море не слушает человека,

а человеку кажется,

что он понимает язык,

на котором с ним разговаривает

вода.


Каждый раз, когда от нее приносили записку,

он искал слово «твоя».

Бог мышей, исполни мою просьбу —

Вам может понравиться: