Все начинается с любви…

Автор

Страниц

Год

2022

Роберт Рождественский – один из самых ярких и выдающихся поэтов второй половины ХХ века. Он прославился не только в России, но и за ее пределами, став одним из символов "оттепели". Вместе с такими известными шестидесятниками, как Евгений Евтушенко, Белла Ахмадулина, Андрей Вознесенский и Булат Окуджава, Рождественский вписался в "главную поэтическую обойму" своего поколения.

Талантливый поэт сочетал в своих стихах гражданскую патриотичность и глубокую личность, что придавало его творчеству особую привлекательность. Рождественский всегда писал честно и искренне, его строки излучали душевную чистоту и чувство свободы.

Книги Роберта Рождественского были популярны у миллионов читателей и пользовались огромным успехом. Его стихи знаменитыми исполнялись многими певцами, и до сих пор не утратили своей актуальности и значимости. Песни, такие как "Мгновения", "Эхо любви", "Огромное небо", "Притяженье земли" и другие, до сих пор покоряют сердца слушателей своей глубиной и интонацией.

Помимо своей поэтической деятельности, Рождественский также был известен своим гражданским активизмом и участием в общественных движениях. Он всегда выступал за свободу слова и права на самовыражение.

Издательский оформление данного текста предоставлено в формате PDF A4, чтобы наши читатели могли сохранить его и иметь возможность быстрого и удобного доступа к информации.

Читать бесплатно онлайн Все начинается с любви… - Роберт Рождественский

Утро

«Приходить к тебе…»

А. К.

Приходить к тебе,

чтоб снова

просто вслушиваться в голос

и сидеть на стуле, сгорбясь,

и не говорить ни слова.

Приходить,

стучаться в двери,

замирая, ждать ответа…

Если ты узнаешь это,

то, наверно, не поверишь,

то, конечно, захохочешь,

скажешь:

«Это ж глупо очень…»

Скажешь:

«Тоже мне —

влюбленный!» —

и посмотришь удивленно,

и не усидишь на месте.

Будет смех звенеть рекою…

Ну и ладно.

Ну и смейся.

Я люблю тебя

такою.

Моя любовь

(Из поэмы)

Поэма началась в груди,

грудь разорвать грозя.

Теперь ее,

как ни крути,

не написать

нельзя.

Я ею бредил по ночам,

берег ее, как жизнь.

Я на руках ее качал

и повторял:

– Пишись!

Пишись! —

я требовал,

но мне

ответил ворох строк:

– Постой!

А был ли ты в огне?

Месил ли

пыль дорог?

Встречал ли ты в атаке смерть?

Привык ли ты дерзать?

И так ли знаешь жизнь,

чтоб сметь

о ней другим сказать?.. —

Сердце,

а что я знаю?

Ты подскажи мне тихо.

Знаю, что на Алтае

было село Косиха.

Было село —

я знаю —

крошечного значенья…

В речке вода парная

после грозы вечерней…

Сердце,

а что я помню?

Лес голубой стеною.

Помню – уходят кони

через село в ночное.

Помню еще я:

мама

на руки поднимала…

Сердце,

но это ж мало!

Это же очень мало!

Возле глухой ограды

чуть шелестит отава…

Сердце,

а может, правда,

я не имею права?

Пусть, затихая,

песня

будет на жизнь в обиде —

что расскажу я,

если

очень немного

видел.

Если мир перед глазами

был на диво мал…

Мы о нем узнали сами

и из сказок мам.

Нам о нем твердили в школе:

чуть ли не с шести

мы учили,

что такое

дальние пути,

что такое гнев и жалость,

что такое честь…

Мы учились.

Нам казалось:

это

жизнь и есть.

Мы учились,

а вглядеться —

окажусь я неучем,

потому что,

кроме детства,

и сказать-то не о чем.

Вновь иди,

слова ищи

за семью широтами…

Вышли в жизнь товарищи

слишком желторотыми.

Вышли в жизнь романтики,

ум

у книг занявшие,

кроме

математики,

сложностей не знавшие.

…Впервые взаправду дорога качала,

впервые мечты повели за собою,

впервые любовь

подсказала начало

поэмы,

которая стала судьбою.

Сквозные вокзалы

и запахи дыма,

гудков паровозных протяжная медь,

слова,

что я говорил любимой,

мне приказали

сметь.

«Слова бывают грустными…»

Слова бывают грустными,

слова бывают горькими.

Летят они по проводам

низинами,

пригорками.

В конвертах запечатанных

над шпалами стучат они,

над шпалами,

над кочками:

«Все кончено.

Все

кончено…»

Письмо домой

Мама, что ты знаешь о ней?

Ничего.

Только имя ее.

Только и всего.

Что ты знаешь,

заранее обвиня

ее в самых ужасных грехах земли?

Только сплетни,

которые в дом приползли,

на два месяца опередив меня.

Приползли.

Угол выбрали потемней.

Нашептали и стали, злорадствуя, ждать:

чем, мол, встретит сыночка

родная мать?

Как, мол, этот сыночек ответит ей?

Тихо шепчут они:

– Дыму нет без огня. —

Причитают:

– С такою семья – не семья. —

Подхихикивают…

Но послушай меня,

беспокойная мама моя.

Разве можешь ты мне сказать:

не пиши?

Разве можешь ты мне сказать:

не дыши?

Разве можешь ты мне сказать:

не живи?

Так зачем говоришь:

«Людей не смеши»,

говоришь:

«Придет еще время любви»?

Продолжить чтение

Вам может понравиться: