Когда ты поймешь…

Услышал, как навязчиво

часы тикают,

и невольно подумал:

сколько еще осталось?

сколько секунд?

наверное,

размерами океана Тихого -

до того, как придет старость.

Может, смерть – тот серьезный мужчина,

что в кафе каждое дождливое утро

тебе кофе варит,

кто знает? ведь труп – не всегда мертвечина,

а следы на губах и запястьях

не так уж старят.

Возможно,

вот он, -

сидит в трамвае напротив,

накинув небрежным движеньем пальто.

Я стал кузнецом, потерявшим свой

Вуттон,

каждый город бесспорно прекрасен, но это не то.

И теперь мне идти некуда, даже назад

возвращаться

нам всем не дано,

со всем, что ты видишь рядом,

сейчас уже надо

прощаться.

Слезы – не слабость,

ведь они говорят об одном -

о том, что внутри есть что-то,

кроме пустоты,

(И пока ты куришь, уходят моменты,

как холодные капли воды),

но ты всё ещё веришь в то,

что все-таки будешь чем-то,

кроме надгробной плиты.

Жить, как в книгах, – просто,

Особенно как в книгах Буковски:

Достаточно пить.

И стараться не носить обноски.

Достаточно курить ежечасно,

Плохо танцевать чарльстон

И писать так же часто…

Хватит того, что живешь в коммуналке,

И забыть про колеса в пользу ног,

Чтоб не так часто вставлять в них палки.

Согласитесь, так каждый бы смог.

Достаточно спрятать чувства,

Глубже – в подкорку саморазрушения,

Чаще творить безумства.

Жизнь – это фильм в высоком разрешении.

Едва ли будет сложно в уродливом

Увидеть букеты цветов,

Быть не слишком угодливым,

Но и не снимать оков.

Солгал.

Вру. Ну, попробуйте сами

Хоть день – словно ребра наружу,

Писать ни о чем, подавляя стихами

Душевную зимнюю стужу.

Жить как в книгах – ад на земле,

как рубашку мне вывернуть чувства,

Светить без плафона в подъездной тьме.

Быть никем – это тоже искусство.

За окном бесконечная тьма и холод.

Я впускаю его как друга на чай.

Оставляя сквозняк по досчатому полу,

Он заходит меня навещать.

Приходя с пустоты и снегов,

Пьет вино под тепло батареи.

Из прихожей лишь пару шагов,

И ждёт, пока руки согрею.

Почему в России так холодно?

Почему в сером небе грусть?

Мы запомним, как были молоды,

А если забудем, то пусть.

Всё равно, за рассветом рассвет

Нам приносит морозную боль.

Сядь на старый большой табурет,

Расскажи что-нибудь про любовь.

Чай на кухне и клетчатый плед,

Прямо как в песнях «Кино».

Свежий кофе и дым сигарет.

"Оставайся", и никаких "но".

 Я тысячу раз видел море

на тусклых картинах в моем коридоре,

на окнах и стенах уставших домов -

синее море в ветвях проводов.

Не на грязных полотнах музеев,

и не в буквах из старых названий,

не в фасадах потрёпанных зданий,

а там – наравне с небесами,

я видел холодное море.

Я видел своими глазами,

Как на голые камни  лицом о бетон

волна выливает свой яростный стон,

и, уйдя на песок, тихо плакать начнет,

зимой забирая свой шепот под лед.

Видел, как злые, могучие валы

сжирают вечерние острые скалы.

Я помню, как ночью в припадке истерик,

море разбило мне лодку о берег,

слышал тот запах соленый, сухой,

что вверх поднимаясь, летел над водой.

Я помню, как плакали вечером чайки,

и солнце водило по пене рукой.

Серое, черное, бурое, синее -

море я видел разным.

В вечерние бури сильные,

море становится красным.

Я видел рассветное спящее море,

где люпины цветут на волнах,

видел цветы из соленого горя,