И мы сгорим

Все люди – звери, буквально или фигурально. Кто-то прячется под милой песцовой шубкой, а кто-то – под шубой из десятков мертвых норок, но инстинкты и желания у всех одни. Быть свободными – вот чего они хотят больше всего.

Была бы Наоми зверем побольше, попыталась бы прогрызть себе путь наружу, но бронированный грузовик службы по отлову неучтенных метаморфов наверняка сдержал бы и медведя, так что ей оставалось лишь смиренно принять свою участь. Она рассмотрела своих спутников, мысленно усмехнувшись тому, как все это выглядело со стороны: четверо военных в полном обмундировании с автоматами наперевес и девчонка, будто сбежавшая из дома в порыве подросткового бунта. Она бы не навредила им и при всем желании – разве что оставила бы несколько укусов и царапин, – поэтому их серьезные мины веселили ее все больше с каждой минутой пути.

Ехали долго, но из-за отсутствия окон Наоми даже не знала, выехали ли они за пределы страны или кружили по ней, чтобы запутать животное чутье. С навигацией у нее было не так хорошо, как они полагали, но она промолчала об этой детали, чтобы поездка не затянулась еще больше. Они бы все равно не поняли, говорит Наоми правду или лжет. Среди военных метаморфы встречались редко, и уж точно родственные души не следовало искать в службе отлова. Молчание в ее случае – лучшая тактика.

Было бы здорово оправдать нежелание общаться непониманием языка, но, когда их встретили у пропускного пункта, оказалось, что страну они все же не покинули.

Наоми заметно удивило количество охраны по периметру академии – в мыслях она даже назвала его немыслимым, – но на таких, как она, правительство не жалело денег. Не научись оно сдерживать метаморфов, может, от страны давно ничего не осталось бы. Поначалу почти любой зверь не слышит своего человеческого голоса.

Несколько проверок, долгое заполнение документов, просьба переодеться. Наоми с большим трудом расставалась со своей одеждой, полагая, что это навсегда, но на деле это было нужно лишь для прохождения определенных процедур регистрации – вещи будут ждать ее в комнате, когда она для нее найдется. В свободное от учебы время в академии Игнис разрешалось одеваться любым образом, и даже стиль Наоми – “экстравагантный”, как его охарактеризовал охранник, – не должен был вызвать проблем. Далеко не в каждом подобном месте педагогический состав терпимо относился к самовыражению студентов.

Наоми бы, впрочем, не спросила разрешения.

Красные волосы лишь заставили убрать в тугой хвост, а многочисленный металл – на время вынуть из ушей, носа и губ, чтобы он не мешал работе аппарата. Каждому ученику академии метаморфов делали обследование, похожее на МРТ, но преследующее совсем иную цель – так выявляли склонности человека к той или иной модели животного поведения, определяли уровень его агрессивности и обучаемости и записывали его генетические данные в систему. Наоми вздрогнула, почувствовав жжение в пояснице, и аппарат запищал, прекращая работу.

– Не двигайтесь! – прозвучал грозный голос из динамика.

Наоми заворчала, но повиновалась, с ужасом представив, что все придется начинать сначала, если она закатит скандал.

Всю ночь ее таскали по всевозможным лабораториям, а утром, в одном лишь больничном халате, оставили около двери на третьем этаже одного из зданий кампуса. Наоми насчитала три жилых корпуса и еще несколько учебных, а также заметила край огромного стадиона и теннисного корта, но что-то ей подсказывало, что это далеко не вся территория – слишком уж много пафоса и охраны, чтобы этим все ограничилось. Занеся руку для стука, Наоми шумно выдохнула, но прикоснуться к двери не успела – та распахнулась, представив взору новенькой невысокую блондинку.