Принцесса на горошине и бриллиантовое ожерелье

Пролог: Королевство, горошина и призрак бриллиантов

Солнечный свет играл бликами на полированном дубе. В воздухе витала пыльца, кружась в танце, словно крошечные феи, невидимые глазу, но ощутимые кожей. Своды зала для аудиенций, казалось, дышали историей, напоминая о временах, когда короли носили короны тяжелее, чем заботы, и когда балы длились до самого рассвета, растворяя в танце печали и тревоги.

В глубине зала на высоком троне восседал король Эдуард XIII, правитель крошечного, но гордого королевства Либертия. Его седина, аккуратно подстриженная борода и проницательный взгляд свидетельствовали о прожитых годах, отмеченных не только триумфами, но и горем. Однако сейчас на его лице читалось скорее беспокойство и скрытое раздражение. Он терпеть не мог эти бесконечные, утомительные аудиенции, особенно те, что были посвящены вопросам брака его единственной дочери, принцессы Амелии.

– Ваше Величество, герцог Максимилиан фон Штернберг весьма заинтересован в браке с принцессой Амелией, – произнёс, выходя вперёд, сухощавый канцлер, господин Бертрам Крамп, чьи очки на переносице угрожающе блестели в ярком свете. Его голос, словно скрип ржавых петель, разносился по залу, вызывая у короля очередной приступ головной боли.

Эдуард вздохнул, подперев подбородок рукой. Герцог Максимилиан… Он был богат, влиятелен, благородного происхождения… идеальный кандидат, по мнению придворных. Но король знал свою дочь. Амелия была не из тех, кто легко подчиняется правилам и условностям. Она была пламенем, заключённым в клетку дворцовых интриг.

«И что моя дочь говорит об этом?» – процедил Эдуард, стараясь скрыть усталость в голосе.

Канцлер Крамп слегка побледнел. “Принцесса, Ваше Величество, выразила… некоторое сомнение.”

Некоторое сомнение? Это был дипломатичный способ сказать: «Я лучше умру от скуки, чем выйду замуж за этого, с позволения сказать, герцога!»

– Ясно, – произнёс король, потирая виски. – Тогда давайте отложим этот вопрос на время. Сообщите герцогу, что принцесса хочет больше времени на раздумья.

Крамп поклонился. “Как прикажете, Ваше Величество.”

В это же время в другом крыле дворца, в своей просторной, но лишённой души комнате, принцесса Амелия в очередной раз метала молнии в зеркало. Она была воплощением классической красоты: волосы цвета воронова крыла, уложенные в идеальную причёску (спасибо придворным парикмахерам, будь они прокляты), небесно-голубые глаза, способные одним взглядом пронзить насквозь любого смертного, и осиная талия, подчеркнутая роскошным шёлковым платьем.

Но красота не приносила ей счастья. Амелия задыхалась от блеска дворцовой жизни, от фальшивых улыбок, от бесконечных приёмов и балов, где ей приходилось выслушивать скучные рассказы о земельных владениях и родословных.

– Герцог Максимилиан, – прошипела она, скривив губы. – Жук в золотой броне. Ходячая скука. Я лучше выйду замуж за каминного дракона!

Её взгляд упал на крошечное пыльное окошко, выходящее в сад. Свобода… Она мечтала о свободе. О возможности самой решать свою судьбу, о приключениях, о настоящей жизни, а не об этой выхолощенной иллюзии.

В этот момент в комнату вошла графиня Агата, пожилая, но энергичная фрейлина, которая была скорее другом и наставницей Амелии, чем строгой надзирательницей. Ее пышная фигура была облачена в ярко-фиолетовое платье, а на голове красовалась шляпка с гигантским пером.