Операция "Драконьи яйца"

Мелкие пуговки платья на объёмной девичьей груди безостановочно вздымались и опадали. Смирна Татович, староста третьего курса лекарского факультета Ратицкой Академии Магии, пробовал отворачиваться от будоражащего воображение вида, закрывать глаза, представлять разные отвлекающие от груди вещи, вроде препарирования жаб и яиц гигантской каснощёкой улитки, но взгляд сам, минуя собственную волю Смирны, стремился к прекрасному и увести его прочь не было никакой силы.
А ведь он думал, что воля у него сызмальства сильная, ему, во всяком случае, подвластная. А оказалось вон как – не воля, а наказание одно. Даже два. Наказания. Потому что вместе со становящимся отупевшим лицом отчётливо "становилось" кое-что ещё, совершенно другое. Чуть менее очевидное, но куда более выдающееся, чем всё остальное.
И главным словом тут было "выдающееся". Потому что выдавалось так, что больно было даже моргать. Поэтому Смирна сидел, выпучив очи, отчаянно не дыша, и смотрел только на Невтона Евсеевича, прозванного студиозусами Двухголовым Драконом, в жадной надежде на то, что драконья грамматика дурь из него выбьет быстро и с треском.
Дурь выбиваться отказывалась и по-прежнему сильно мешала сидеть.
Самым страшным сейчас было даже не то, что ему пришлось бы вдруг выйти к доске. С этим он худо-бедно бы сладил. А если к доске вызвали бы Её.
А ведь он не единственный парень на курсе, вдруг осенило Смирну. И у всех у них есть глаза. И другие органы, наверняка, страдающие не меньше его собственных.
Он мгновенно нашёл взглядом троих сокурсников, с ужасом отмечая знакомую борьбу напряжения и дебилизма на лицах. А ведь есть ещё Боевой факультет. Портальщики. И артефакторы в конце концов! И от возмущения и бешенства его слегка попустило.
И ведь рано или поздно эта бомба рванёт. И наверняка будут жертвы...
Перед взором пронеслась короткая, но героическая битва щуплых лекарей с могучими боевиками. И зрелищная схватка прекрасных лекарок с обиженными на них артефакторшами...
Смирна аж зашипел, так его торкнуло в нижний ствол от этой картины.
Эту катастрофу надо было как-то предотвращать. Что-то делать, куда-то писать. Он как староста был просто обязан сделать хоть что-то.
— Татович, спряжение глагола "стоять"! — раздалось почти над ухом дребезжащим голосом Невтона Евсеевича-Дракона, и Смирна только отмахнулся:
— Не спрягается, — зло подумав, что стоит и без спряжения отменно.
Дракон хмыкнул и насмешливо поинтересовался:
— Тогда "лежать"? — И твердо произнёс, почти скомандовал: — Лиере!
Смирна удивлённо взглянул на поникшие наконец-то штаны и ошарашено пробормотал:
— Аналогично.
— То-то же, — так, что слышно было ему одному, заметил профессор. И уже громче добавил, но всё ещё глядя на Смирну: — Запомните это. И поныне неспрягаемые глаголы драконьего языка являются магическими командами. Импульсами, запускающими цепочку ритуала, заклинания или просто уже готовой формулой действия. Сейчас это мало кто использует, но помните, лишних инструментов не бывает!
Смирна запомнил сразу, даже на себе это действие испытал, одновременно перебирая в голове известные ему слова, которые могли бы в будущем ему пригодиться, попутно соображая, что ещё мог заметить их местный Дракон?
Стыдно ему не было, нет. Всё-таки Дракон тоже когда-то был студиозусом, а если и не был, то с особенностями молодого организма ему наверняка встречаться случалось, поэтому понимать должен.