Шаманка

– Мы к Игорю Васильевичу. Нас ждут.
– Ждут только одного.
– Это мой сотрудник, я за неё отвечаю.
Охранники переглядываются, но пропускают. Меня внутренне дёргает это. Пусть небольшая, но есть вероятность, что она со своими вые*онами не выйдет отсюда. Мара не показывает никаких признаков беспокойства. И мне хочется верить её чуйке.
Двойные двери открываются, и мы ныряем в сумрак, басы и мельтешение неоновых лучей.
Мара хватает меня за руку. Я резко торможу.
– Что?..
– Слишком ярко!
Здесь темно, и она в очках.
– Светомузыка? – непонимающе оглядываюсь я.
– Звук.
Закрывает уши.
Ааа… реально? Эхолокация?! Я недоверчиво хмурюсь.
– Выходим? – наблюдаю за её болезненным выражением лица.
– Нет. Дай мне пару минут адаптироваться к громкости. Но если музыка станет тише, то я на время частично ослепну. Имей в виду.
– Я понял.
Обнимаю её за талию, медленно ведя к закрытым дубовым дверям. Там ещё два охранника. Эти пропускают нас без комментариев.
Двери за нами закрываются, приглушая музыку. Мара расслабляется. Бросаю взгляд на камеру над дверным проёмом, который прикрывают шторы из стеклянных бусин. Мелодичный перезвон – и мы внутри. Мара стоит за моим плечом, незаметно кладёт руку мне на спину между лопаток.
– Добрый вечер, – оглядываю я трёх мужчин и двух девушек.
В центре обтянутого сукном стола рулетка. На столе два зеркальца, несколько свёрнутых купюр, кокс…
Игорь Васильевич в центре дивана. Его светлые глаза затянуты поволокой кайфа.
Он смотрит на меня изучающе. Я видел его пару раз, когда отец вводил нас по молодости в дело. Потом был не вхож в их круг. И меня этот факт нисколько не обламывал!
С обеих сторон его девочки. Блондинка и брюнетка. Брюнетка с каре. Но это ничего не значит. Каждая из них вчера могла постричься и перекраситься, так ведь? Однако, мне всё равно непонятно, каким образом моя семья могла перейти дорогу этим женщинам.
Сзади – охранник. Справа в кресле – сын Игоря Васильевича. Очень нехороший мальчик лет тридцати четырёх. Артур. Капризный, жестокий, извращённый. С такими же светлыми обдолбанными глазами, как у отца.
Я киваю ему, он кивает мне в ответ.
– Присядь, Сергей.
Спиной ко входу маленький двухместный диван. Я беру Мару за руку, усаживая её первой, потом сажусь сам.
– Ты не один… – они все открыто рассматривают Мару.
Она спокойно сидит, нога на ногу.
– Это моя правая рука.
– Нда, – облизывает её взглядом Артур. – Дрочишь ты явно не левой.
Игнорирую выпад. Хотя хочется подойти и всечь ему подзатыльник, чтобы словил носом кокс на столе. Нет, не думаю, что Мару покоробило его замечание, не смутило и меня. Но меня, чёрт возьми, напрягает такого рода внимание к ней.
Игорь Васильевич кивает кому-то за моей спиной. Позвоночник превращается в кол, я сглатываю ком в горле. Внимательно разглядывает мою реакцию. И я её не выпускаю наружу, продолжая дышать медленно и размеренно. Уверен, Мара так просто не пойдёт на убой. И очень греет её оберег на шее. Иррациональные глупости? Да. Но на что ещё можно надеяться в такой ситуации?
Нам с Марой прилетает не пуля, а по бокалу чего-то горящего.
Собственно, чего я запаниковал? Зачем ему убирать меня?
Кто знает...
Делаю глоток, не чувствуя вкуса.
– Ты, Сергей, займёшь место отца. Прими дела.
– Боюсь, я далёк от них. Я же всего лишь солдат.