1
Кресло под Рыбкиным качнулось; руки вцепились в подлокотники. Кажется, стена напротив зашаталась тоже. Во всяком случае, пейзаж за спиной Васильева дернулся и повис криво. И висячие светильники покачивались как маятники, только медленнее.
– Вы у нас впервые? – хладнокровно произнес Васильев. – Не бойтесь, ничего страшного не произошло. Видимо, рядом упал метеорит. Крупный метеорит. Мы, конечно, его сопровождали. Но кто меня предупредил? Никто… Извините. Дежурный по Системе, – сказал он другим тоном, включая приемник.
Из глубины кресла Рыбкин смотрел, как Васильев, приставив к уху наушник, слушает донесение. Ему хорошо с такой специальностью. «Ничего страшного…» А вот Рыбкин действительно испугался. Но ничего постыдного в этом нет: виновно слабое лунное притяжение. Сотрясение было не такое уж сильное, но кресло под собой тут и так почти не ощущаешь, а при толчке его из-под Рыбкина будто выдернули, от этого и испуг. Здорово, когда можешь все объяснить. Да, виновата гравитация.
Они сидели вдвоем в центральном зале Лунного метеоритного поста. Помещение большое, с богатой отделкой. Светильники, ковры; стены увешаны картинами, теперь покосившимися. Наверняка подлинники. Особенно эта вещь за спиной Васильева: метеоритный дождь в тысяча каком-то году. Падающие звезды, испуганные лица, шпили церквей… Средневековье. Удивительно: еще полвека назад думали, что в лунных домах будет тесно, как в колодцах.
Экран гиперсвязи размещался на столе Васильева, и Рыбкин не видел, что на этом экране происходит. Текст донесения поступал только в наушники Васильева, но все было понятно и так.
– Да, – говорил он. – Да. Рад приветствовать. Да. Понял, что вспышка. Теперь, пожалуйста, координаты. Спасибо, принял. Понял, что семь баллов. Да. Ладно, привет.
Он положил наушники на стол и оторвал глаза от экрана.
– Вот так. Когда вспышка на Солнце, тебе докладывают. Но если что-то сыплется тебе на голову… Главное, хотя бы других предупредили. Иначе скандал. Но вернемся к звездным цивилизациям. Я не понимаю, почему наша метеоритная служба должна чуть ли не сегодня начинать слежку за вашими неопознанными объектами.
– Не путайте нас с уфологами, – усмехнулся Рыбкин. – Ксенология – это учение о чужом разуме, серьезная дисциплина со своим математическим и экспериментальным обеспечением.
– Которого вдруг стало мало, – подхватил Васильев, – и понадобились наши радары. Но зачем? Ваши люди всегда говорили, что единственное достояние чужих цивилизаций, за которым есть смысл охотиться, – это информация. Значит, нужны не локаторы, а радиотелескопы. И вы их строите все больше и лучше. На Земле, на Луне, теперь в космосе. Кстати, как дела с последним? Вот с этим, который у вас на значке?
Рыбкин потрогал эмблему SETI у себя на груди.
– Разумеется, все в порядке. Скоро заработает. – Он вздохнул.
– Чем-то недовольны?
Рыбкин махнул рукой.
– Инерция, – объяснил он. – Эту антенну заложили лет пять назад. Но кому нужен приемник, которому нечего принимать?
Они помолчали.
– Зачем же так? – сказал потом Васильев. – Я знаю о ваших неудачах. Но ведь все дело в чувствительности аппаратуры. Или представления изменились?
– В корне, – сказал Рыбкин. – Раньше мы искали сигналы от очень развитых сверхцивилизаций, находящихся чрезвычайно далеко. Похоже, мы не там искали. Весьма вероятно, что сверхцивилизаций просто нет. «Молчание Вселенной» – вам знаком этот термин?
