Как никогда. Одинокая женщина желает...

– Протянуть руку, взять со стола пепельницу в виде кленового листа – тяжелую, чугунную, каслинского литья – и заехать этому мерзавцу между глаз! И все – никакого дела, никаких проблем, а сколько людей будут мне по гроб жизни благодарны!.. – Валентин Рудольфович помотал головой, прогоняя соблазнительную картину, нарисованную услужливым воображением, и на всякий случай отодвинулся подальше от края стола в спасительную глубь деревянного кресла с резными подлокотниками и высокой спинкой, на которой красовался золотой двуглавый орел. Интересно, какой это умник придумал ставить пепельницу на его стол, когда курить в зале судебных заседаний категорически запрещено? Надо будет сказать, чтобы убрали, а то не ровен час… Говорят ведь – если в первом акте висит ружье, то оно непременно должно стрельнуть под занавес.

Валентин Рудольфович, разочарованно вздохнув, открыл лежавшую перед ним папку, поверх очков оглядел зал, досадливо сморщился: на последней скамейке сидело с десяток хорошеньких девочек и творчески-лохматых мальчиков с блокнотами наизготовку, а в проходе, спотыкаясь о свои провода и треножники, переминались с ноги на ногу телеоператоры в жилетах с оттопыренными карманами. Он нарочно тянул с началом заседания: часы на стене показывали уже семнадцать пятнадцать, и он знал, что журналисты долго сидеть не будут, максимум через полчаса разбегутся готовить свои сюжеты к вечерним выпускам новостей. Но ему это поможет как рыбе зонтик, и сегодня же весь город все равно узнает, в каком всесторонне идиотском положении судья федерального суда Свердловского района города Екатеринбурга В. Р. Литвиненко оказался по милости, как пишут те же самые журналисты, «известного уральского правозащитника» господина Буликова, который сидит прямо перед ним, хлопает круглыми сонными глазами и не подозревает, какой печальной участи он только что счастливо избежал…

– Валентин Рудольфович, – нарушая неприлично затянувшееся молчание, прошептала секретарь Эля, – вы не заболели? Что-то не так?

Нет, все супер, лучше просто не бывает! – со злостью, которую никак не мог унять, подумал Валентин Рудольфович, углом папки подпихнул чертову пепельницу, так что она уехала влево по длинному полированному столу (Эля проследила глазами), в последний раз тяжело вздохнул и начал монотонно читать: – Слушается дело номер 2-346/06 по иску гражданки Черемисиной Нины Петровны к гражданину Буликову Владимиру Андреевичу о возмещении морального вреда. В зал заседания явились истица, ответчик, свидетели. Свидетелей прошу удалиться из зала, ждите в коридоре, вас вызовут…

Толстая тетка в спортивном костюме с прилипшими к нему перьями от пуховика, ворча себе под нос, выбралась из зала и громко хлопнула дверью – ей очень не хотелось пропускать начало спектакля. От ее нескрываемой досады Валентину Рудольфовичу несколько даже полегчало. Еще поглядим, чья возьмет, он им покажет, как из него, солидного человека, клоуна делать!

– Истица, назовите фамилию, имя, отчество, место жительства.

Бабушка в пуховом платке и подшитых валенках испуганно вскочила со скамьи, одной рукой придерживая стоявшую за спиной кошелку – чтобы не сперли. Суд, конечно, не трамвай, а мало ли… Поэтому она стояла боком и полусогнувшись, смотрела на Валентина Рудольфовича снизу вверх, глаза у нее были непонимающие и испуганные.