Дашенька

Часть первая

Даша

I

Белые гольфики, пышные банты, темно-синие костюмчики, букеты багровых пионов и разноцветных астр… Мамы и бабушки ведут за руку малышей в первый класс. В небе сияет солнышко: еще по-летнему тепло, но уже по-осеннему оранжево. Школьный двор быстро заполняется пестрыми толпами радостно-оживленных родителей, учителей, взволнованных детишек и снисходительно-опытных старшеклассников, с превосходством поглядывающих на малышню.

Праздник жизни, юности и открытых дорог!

Суетящиеся классные руководители ажиотированно выстраивают классы и родителей в шеренги, проявляя недюжинную стойкость и самообладание, поскольку последние выполняли указания на удивление бестолково.

Располагались классы, как водится, по периметру большого квадрата. Впереди – первоклашки, за ними – второклашки, и так далее.

Дашу тоже затолкнули в нестройную шеренгу деток, которые переходят во второй класс. Ее взгляд быстро метался по Анне Васильевне – учительнице – в цветастом платье, по затылкам первоклашек, стоявших перед нею, по толпе взволнованных мам, пап и бабушек…

Белые гольфики, пышные бантики, тщательно и любовно выглаженная форма малышей и ее же одноклассников… На все это Даша смотрела с молчаливой завистью. Уже в свои восемь лет она четко отдавала себе отчет в том, что это обжигающее негодование – ничто иное, как всепоглощающая зависть. И злость. Злость на всех ее одноклашек. Злость на каждого их родителя.

Все дело в том, что на ней самой был старый измятый костюм – еще с первого класса, который, к тому же, был ей катастрофически мал. Бантов на ее волосах не было вовсе, поскольку некому было их завязать. Да и гольфики были прошлогодние и по длине приравнивались скорее к носкам; и босоножки были прошлогодними, и, если согнуть пальцы ног, она могла достать кончиками их до асфальта.

А все почему? Потому что мама пьет. Сильно пьет, не просыхая. Хорошо, хоть в прошлом году Надежда спохватилась, когда семилетняя дочка робко спросила у относительно трезвой на тот момент матери:

- Мам, а почему я не иду в школу? Все девочки во дворе через две недели в первый класс идут. Им уже портфели купили и карандаши. Цветные! Красивые-е! И учебники они уже получили, с картинками, такие яркие!

Все-таки этими словами семилетняя тогда Даша решила свою судьбу. Не скажи она всего этого Наде, та и не вспомнила бы, что ее дочка доросла уже до школы и надо бы собрать ей «приданое» в первый класс.

Благо, она работала еще уборщицей в теплосети и имела какой-никакой оклад. Наскребла она мятых рублей на тоненькие тетрадки в косую линию, карандаш, линейку, ручку. Форму вместе с гольфами и белыми бантами выпросила в долг у соседки Ларисы с первого этажа, дочка которой переходила уже в пятый класс, дескать, отдам с заплаты. Портфель, хоть и тоже «бывший в употреблении», Лара безвозмездно подарила, пожалев девочку.

Приняли Дашу, наверное, тоже из жалости. Директриса школы, выразительно глянув на мать, у которой не хватало трех зубов, в «парадном», но не достаточно чистом платье, и, отметив ее болезненную худобу и отечность лица, все же задала Даше пару вопросов. Девочка с легкостью ответила на них. Приятно удивленная директриса улыбнулась ребенку:

- Кто же научил тебя считать?

- Девочка одна во дворе. Она старше меня, уже девятый класс закончила. Только теперь ее нет. Она с родителями переехала в другой район. И мне теперь дружить не с кем.