Леди, охранник и кусочек ткани

1205 год от открытия трех врат Хаоса,

За 352 года до появления дочери Скорпиона в мире Порядка.

Утро, Лисагор

«Веночка, птичка, пляши и благодари небо! Мне по секрету сказала Одина, а она услышала от брата, который разговаривал с торговцем. В город привезли симеолу! Если поторопишься к Люсинде, то можешь успеть!

Я тебе ничего не говорила!»

Восторженно расцеловав послание подруги, Ровена соскочила с кровати, чуть не повалила стол и срочно вылетела из дома, не успев позавтракать. Город еще сонно зевал, а Ровена уже гордо шла по заснеженной улице, представляя, как закажет платье из редчайшей ткани.

Симеола… Ровена сладко зажмурилась. Ткань лёгкая настолько, что соперничает по весу с воздухом. Такая гладкая, что стекает с рук. Нежная, как лепесток весеннего цветка. Настолько прочная, что ее могут разорвать только Драконы. Симеола дороже золота – ее покупают, выкладывая полотно золотыми монетами.

В голову активно лезли немного абсурдные, но приятные фантазии о том, что будет, когда она сошьет из симеолы платье:

«Сверху накину скромный плащ. А когда войду, эффектно скину его… Плащ, а не платье. И все – ахнут. Мужчины, конечно, начнут столбенеть и постепенно падать на колени».

Белые туфли с кокетливым бантиком на заднике задорно стучали по ледяному настилу, охватившего городскую мостовую. Свежий лед смотрел на летние туфельки с вопросительным изумлением, а туфли задирали носы и цокали, не смущаясь ни на нитку. Драконорожденные не мерзнут.

«…или пусть падают на одно колено?»

Ровена на секунду задумалась. Разница есть: два колена – это просьба о пощаде, раболепие. Одно колено – восхищение, трепет.

Она решила, что одного колена вполне достаточно.

«…дамы же пусть на время ослепнут. Особенно кружок леди Берклинс. Ослепнут и ахнут. Дружно. Так, чтобы от того выдоха прически заходили ходуном!»

Хвост русых волос, лежал на плече белой меховой шубки, и озабоченно помахивал в такт шагам.

«…я буду самой-самой… И они навсегда запомнят, на века. И даже мерзкая Иянесса. Она должна ослепнуть первой и плакать. Да. Ей зрение не положено. Ей положена слепота, прыщи, кишечная болезнь и прочие небольшие неприятности».

Ее мыслей никто не читал. Лавочники выкладывали товар, наблюдая, как по улице торопливо вышагивает хорошенькая и на вид слегка высокомерная леди. На миловидном округлом лице с острым подбородком живо блестели светло-зеленые глаза. Ровену считали одной из первых красавиц и модниц Ниблуна. Она была любимицей местных швей, непререкаемым авторитетом для городских модниц и грозой для кошелька собственного отца. С происхождением Ровене тоже повезло – баронесса из респектабельной средней ветки, отец – известный дипломат высшего эшелона.

«…затем все должны постепенно обрести зрение, и начинать восторгаться. Мужчинам пора начинать подползать поближе. Иянесса при этом обязана рыдать в сторонке. Так, чтобы навзрыд, со всхлипами. А я буду плыть, слышать все и царственно кивать…»

О чем еще должна фантазировать молодая восьмидесятилетняя драконесса, не успевшая позавтракать?

Навстречу Ровене шагал незнакомец. Он был хорош – стройный, точеный, высокий. На плече мужчины лежала замысловатая длинная коса темных волос, украшенная драгоценными булавками. Пробежав взглядом по качественной темно-синей ткани камзола с современным воротником-стоечкой, Ровена за мгновение сделала вывод, что прохожий как минимум ей ровня, а то и выше. Привлекательный темноволосый Дракон в расцвете сил и явно породистый – точно из тех, кто вонзает клыки в главное блюдо одним из первых.