Обрывки фотографий тоскливо шуршали под ногами напоминанием о надвигающемся одиночестве. Хотя…почему надвигающемся?! Уже случившимся.
Она сердито пнула нахальные бумажки, так остро шебаршащие клочки, делая очередной круг по квартире.
Почему-то больше всего её обидело то, что он даже не счел нужным прийти и поговорить! Смелости не хватило?! Или просто решил не тратить больше на неё своё время?!
Четыре года! Четыре года она потратила на него! А он не нашел часа, чтобы приехать и расставить все точки над Й.
Написал письмо по электронке! Вот как так-то?!
«Прости, я больше не могу быть с тобой. Пожалуйста, отправь мои вещи с курьером».
И ВСЁ!!! Ни пояснений, ни объяснений. Сухо, сжато, по-деловому.
Первой мыслью было отправить весь его скарб в мусоропровод, но она поняла, что так ведут себя героини дешевых розовых мелодрам. И сложив всё, что принадлежало ему, сделала так, как было написано в письме.
Сухо. Безэмоционально. Не приложив к пакетам ни записки, ни просьбы объясниться.
Отправила всё, кроме фотографий.
А потом сидела и мерно, методично, как автомат, рвала их на мелкие частички.
Да, она знала, что это не модно и не современно, распечатывать фото. Сейчас же всё на электронных носителях. Но ей так нравилось вечерами сидеть, рассматривая фотогалерею на стене, и вспоминать те моменты, что были схвачены на них.
«Электронные фото не получилось бы порвать!». Мрачно подумала она, в очередной раз, пнув невиноватые клочки.
Плюхнулась на пол и наконец-то разревелась. Рыдала долго. Он не любил, когда она плакала. Сразу злился. Потому при нём она всегда держалась. Зато сейчас как будто вымывала все обиды, накопившиеся за эти четыре года. И финальную.
Ставя точку. Жирную такую, расплывшуюся на весь набухший нос и отекшие глаза.
Встала, подошла к зеркалу, ужаснулась: «Завтра на работу!» И понеслась в ванную. Смывать. Потом маску на лицо, чтоб снять отек.
И спать. Маска не помогла. Слезы вновь потекли, промочив подушку почти насквозь.
Утро встретило её отражением в зеркале, от которого она просто отшатнулась. Пришлось вспомнить все свои навыки нанесения боевого раскраса.
Но, конечно же, полностью всё скрыть не получилось, не гримёр она, ни разу. И потому приехав на работу, Елена нырнула в свой кабинет со всей возможной скоростью. Решив, что тем, кто всё-таки заметил её отекшие черты, и решится на расспросы, скажет, что приболела.
Работа втянула её своими мощными объятьями, давая отдохнуть от печальных мыслей.
Прошло пара часов рабочего дня, как вдруг её вызвали к руководству. Главному. ОООЙ!
Первой мыслью было: «Где накосячила?!» Второй…ай, ладно! Тревожные мысли пробежали табуном, оставив легкий мандраж. И вот она уже стучится в кабинет генерального.
– Присаживайтесь, Елена Дмитриевна, – пригласил её генеральный.
Толь Толич был вменяемым начальством. Люди в их организации держались за свои места. Не было пальцегнутия и рукамиводительства. В их организации работали. А не делали вид. И никто из верхних никогда не пытался показать себя барином и господином. Вот и сейчас он вежливо попросил секретаря принести им кофе.
Елена сидела на стуле тихо, тихо. Как мышка. Продолжая перебирать в голове возможные косяки.
Кофе был наполовину выпит. А Толь Толич молчал. Наконец, она не выдержала и выжидательно уставилась на него.
