Есть только острова

Жанр: Стихи и поэзия

Автор

Страниц

Год

—

Книга "Магия океана: отражение реальности" представляет собой сборник стихотворений, созданных за период с 2018 по 2020 год. Ее название символизирует уникальность и многообразие мира, который обитает внутри каждого человека среди вселенского существования. Она является оазисом, где господствуют законы разума, но при этом чувствуется хрупкость этой гармоничной системы на ее берегах.

Строки стихов в этой книге представлены в разнообразной палитре: от простоты и светлой нежности до мрачных и настойчивых намеков. Автор стремится сделать свои стихи понятными и доступными для каждого читателя, независимо от контекста.

Это интервью Бориса Олеговича Кутенкова для книги "Есть только острова" раскрывает часть задумок и идей, заложенных в создании этого поэтического сборника. Он призывает читателя увидеть в поэзии мир, где каждый может найти свое отражение и найти ответы на вечные вопросы о смысле жизни и сущности бытия.

Магия океана привносит в стихи новую энергию и уникальность, делая их настоящими жемчужинами в море слов, которые говорят сами по себе. Отправляйтесь в это путешествие по страницам книги и позвольте себе погрузиться в мир таинственных откровений и глубинных размышлений.

Читать бесплатно онлайн Есть только острова - Евгений Морозов

Иллюстратор Нина Балькина

Дизайнер обложки Владимир Коркунов

ISBN 978-5-0055-4588-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По дорогам светя, аж к сиденью приделанный точно…

По дорогам светя, аж к сиденью приделанный точно,

с музыкальной загвоздкой в башке, где засветы резки,

видишь срезы земли, километры неслыханной почвы,

всё холмы-пироги над сметаной вечерней реки.

В трубометрах-китах и мостах, где лишь ветер да весел

с муравьиною силой прикрученный с гайками дух —

кружевное железо, крестцы напирающих чресел,

подрывные следы циклопических крох и непрух.

Переспелая осень желтела, сжималась и сохла,

прошерстила леса, оказалась дождливой стеной,

и на лицах, готовых к разору, к уборчатным стёклам —

ожиданье беды, ожидание казни самой…

Как мы встали в пути, где всё тихо да ветер не клюнет,

занемела земля, затрещало сухое гнильё,

и молчал я один, словно снега уже накануне,

вспоминая, как имя, весеннее время твоё…

Этот город, собранный из окурков…

Этот город, собранный из окурков,

из камней – при помощи демиургов,

добровольцев трудностей, ныне продан

капиталу уютной жизни – вот он.

Обитатели зданий, срезая дорогу,

говорят с осанкой, крепчают много,

напоминая матросов без моря,

потерпевших крушенье, что ли…

В лицах, где опытный взгляд-заноза, —

ожиданье праздника, передоза,

игрищ с искрами, зрелищ, хлебищ,

полуусталость от дел вообще лишь.

Женщины, прячущиеся в наряды,

девушки с трогательным «не надо»,

яблоки-парни, подростки-взрывы,

как вы ревностны, как вы живы.

Глянь-поглянь, как всё это впору,

размозжённым улицам. Этот город

заполняется ими, и как впервые —

каждодневный шум и черты живые.

И лишь са́мой ночью, когда зимою

под столбом фонарным, подбитым тьмою,

если будешь молча, почуешь может —

ты внутри гиганта, что вымер всё же.

Но когда бы здесь ни цвелось, ни прелось,

его синь и зелень, цвета и серость,

всё живут в тебе и свербят знакомо

из природы сердца, из чувства дома.

Потому что телом, умом – подавно,

ты к земле ребристой прикручен явно,

потому что, как ни прощайся с нею,

ты куда роднее, слабей – сильнее…

Гул

Ушибленный звоном, вытряхиваешься на балкон —

воздух простужен по швам, и чуден гул,

слышишь у-у между звёзд и тут понимаешь:

ночь с воскресенья на понедельник…

Ночь с воскресенья на понедельник – всё ещё город,

зверь, готовый к прыжку, зверь отлежался,

красным утром начнёт попадаться навстречу,

борзеть, огрызаться, чесать неуклюжими лапами.

Вылизаны гашёные улицы, открыты звонки,

приняты улыбки на лицах, рассужены планы,

запущен дубовый маховик лесной болтовни —

будет неудобно и нужно, будет крохотно…

Гул, который преследовал тебя не по дням,

гул, отзывающийся, как медленное колесо,

гул, какой набивался в углы-извилины,

в карманы, в подмышки, в отапливаемой груди —

ты будешь вибрировать так, как он запрещает,

надсадно присутствует в сделанном сгоряча,

в сказанном впопыхах, пропущенном между слов,

честный, медвежий, прошлый, непоправимый.

Ты ли сказал себе сам «я сделаю так» —

сделаешь эдак и тут ещё удивишься.

Будешь искать причины, пока не поймёшь:

всё же не сам по себе ты, но просто гул.

Гул, который построит электрические города,

засветит в них улицы, посе́лит зазевавшихся людей,

смешает и размозжит, напои́т обжигающим цветом,

Продолжить чтение

Вам может понравиться: