Двенадцатая жена, или Выжить после

ПРОЛОГ
— Лиска! Выходи, кому говорят!
— Не выйду! – крикнула я, шмыгая носом.
— Да из комнаты выйди! Ты уже два дня там сидишь! – чуть ли не плача, проговорил батюшка.
— И из комнаты не выйду! И замуж не выйду! Я еще жить хочу!
— Да пожалей же ты отца! Не выйдешь – мне король живьем съест!
— Ага! – тут же фыркнула я. – А если выйду, съедят уже меня! Причем собственный муж!
— Ну, Лиса, выйди! У меня пирожные есть.
— Пирожные? – заинтересовалась я, но инстинкт самосохранения оказался сильнее. – Даже за пирожные не выйду!
— Все, брат, сушим весла. Дело – труба, — хмыкнул за дверью дядюшка.
Я промолчала.
Нет, а чего они ожидали? Что бы я вот так вот взяла и согласилась угробить свою жизнь во цвете—то лет?
Если им так хочется пусть сами за этого монстра замуж выходят!
— Заканчивай сопли разводить. Ты же видишь, что мы не справляемся. Пора задействовать тяжелую артиллерию.
Я насторожилась.
Чего это они там интересно придумали?
За дверью послышались перешептывания. Моя пятая точка прямо—таки чувствовала, что сейчас будет что—то не очень хорошее, что очень нехорошее, я бы даже сказала.
Сделала осторожный шаг и приложилась ухом к двери, чтобы расслышать, чего они там замышляют.
Вообще, папочка у меня человек слабый, мягкий, добрый – жить с ним одно удовольствие. Поэтому я даже особо и не испугалась, когда он попросил меня выйти замуж за того лорда, про которого ходят столько страшных легенд. Я знала, папочкино сердце не выдержит напора, батюшка сдастся и пойдет на поклон к королю, слезно моля о прощении за свою непутевую дочь, которая не понимает всей серьезности ситуации.
И по всей видимости я действительно чего—то не понимала, потому что по всем моим подсчетам, основанным на предыдущем опыте, отец должен был сдаться еще вчера. А он мало того, что не выкинул из головы эту абсурдную идею с замужеством, так еще и вызвал к себе на выручку дядюшку, которого я – откровенно сказать – побаивалась.
Тем временем шепот за дверью смолк, и я забеспокоилась еще больше. Получается они уже придумали какую—то бяку и сейчас приступили к ее выполнению.
Закусила губу и отошла к окну.
Как там говорится? Нам бы день простоять и ночь продержаться? Вот—вот. Замечательный план.
Живот недовольно заурчал, словно говоря, что планчик—то откровенно сказать непутевый.
Вчера меня спасла кухарка, которая оставила под дверью пирожки. Сегодня же пока таких спасителей не наблюдалось.
Изобразив на челе печальное выражение, я выглянула в окно, изображая томную тоску, но тут же фыркнула. Образ грустящей в заточении девы мне совсем не подходил.
В дверь тихо постучали, и я вздрогнула от напряжения.
— Лиса?
На меня обрушалась волна нехорошего предчувствия. Голос, позвавший меня, не мог принадлежать никому иному, кроме как воспитаннице моего отца и по совместительству моей лучшей подруге — Эрике.
Но вот вопрос, что, дьявол ее побери, она забыла в нашем поместье, если должна была ехать на встречу с возлюбленным?
Я тут же метнулась к двери, отперла замок и, дернув на себя девушку, втащила ее в комнату.
Серые глаза Эри тут же сосредоточились на моем лице, и я поняла, что она едва ли сдерживает слезы.
— Эй… — я коснулась ее щеки. – Что произошло? Где Густав? Вас поймали?
Она опустила глаза и кивнула.
— Люди твоего дяди поджидали нас перед самым Бортоном.