Жизнь под чужим солнцем

Яркий красный мяч качался в синих-синих, неправдоподобно синих волнах, напоминая картинку из чудесной детской книжки со стихами, которые папа читал ей под торшером с голубым абажуром. Тень от абажура падала на страницы книги, и море оживало, и она все время, что лежала на пляже турецкого отеля, вспоминала ту ожившую картинку, которая теперь казалась ей в тысячу раз лучше, чем настоящее море.

Она ненавидела Турцию. Ненавидела. Не-на-ви-де-ла.

«Даша, – сказала ей мама, – тебе нужна перемена обстановки. Отдохни, успокойся, пофлиртуй с кем-нибудь, в конце концов. Поезжай».

Действительно, перемена обстановки была бы очень кстати, но ведь подразумевалось, что обстановка будет меняться на ЛУЧШУЮ, никак не наоборот. А из этой поездки, о которой Даша уже успела несколько раз пожалеть, вырисовывалось нечто совершенно непонятное.

Неприятности начались еще в аэропорту. Когда они с Алиной, уставшие от четырехчасового перелета, от сидения в неудобной позе в стареньком «Иле», от шумных пассажиров на соседнем сиденье («Ой, девушки, а вы в каком отеле остановитесь? Ну, ждите в гости, навестим!»), наконец попали в здание турецкого аэропорта, то были уверены, что через час, максимум полтора, уже будут в своем номере распаковывать вещи. Во всяком случае, так обещал им представитель компании «Отдых-класс», которую рассерженная Алина несколько раз помянула недобрым словом. Когда, оказавшись на турецкой таможне, они увидели огромную очередь к четырем окошкам, Даша ахнула:

– Господи, Алина, сколько людей! Они что, все русские?

– Да нет, конечно, ты прислушайся и посмотри на них.

Действительно, Даша тут же уловила в общем потоке шума итальянскую и немецкую речь. В основном все-таки немецкую, определила она. А оглядевшись вокруг, подумала: «Похоже, в Турции отдыхают только русские и немцы». Огромная толпа с сумками и детьми пыталась упорядочить саму себя и выстроить очереди к таможенникам. То и дело в толпе раздавалась сдержанная ругань, очереди перемешивались, а тем временем из терминалов появлялись все новые и новые туристы.

– Эй, парни, давайте сюда! – крикнул в сторону здоровый красномордый мужик, которого Даша запомнила еще по самолету. Он сидел недалеко от них, без конца требовал у стюардесс долить ему спиртного, и приятели уважительно обращались к нему «Василь Семеныч».

– Смотри, – заметила Алина, – немцы без восторга восприняли очаровательную русскую привычку кому-то одному занимать очередь, а потом с криком «они со мной» тащить к себе весь состав самолета.

– Насчет всего самолета не уверена, – рассмеялась Даша, – но в основном ты права. Может, и нам с тобой примазаться к кому-нибудь?

– Фи, Даша, ты же относительно интеллигентная девушка, – фыркнула Алина. – Откуда такой жаргон? Во-первых, обременять мы никого не будем, дождемся своей очереди, а во-вторых, посмотри-ка, кажется, итальянцы положили конец русской халяве.

Даша молча проглотила «относительно интеллигентную девушку» и вынуждена была признать правоту Алины. В конце соседней очереди, уже почти подойдя к заветному окошку, молодая итальянская пара скандалила с другой группой русских парней, пытавшихся пройти за одним из своих приятелей. Итальянец быстро и очень раздраженно говорил что-то, обращаясь ко всей компании сразу, те в ответ пожимали плечами и показывали на своего товарища, махавшего им рукой из-за таможенной будки. На чьей стороне перевес, Даше было совершенно очевидно: уже двое парней с невозмутимыми физиономиями протиснулись к окошку таможенника и доставали документы. Но тут вмешалась девушка-итальянка. Не сказав ни слова ни своему другу, ни парням, она торопливо подошла к турку в форме, безучастно стоявшему около стены, и что-то произнесла. Даша с интересом следила за результатом. К ее удивлению, полицейский подошел к спорящим, двумя взмахами руки предложил Дашиным соотечественникам разойтись и подвел итальянцев к окошку регистрации. Те двое, что уже достали паспорта и билеты, попытались изобразить на лицах праведное возмущение, но чиновник за окошком вернул им документы и, не обращая на них внимания, занялся итальянцами. Помявшись некоторое время, парни побрели в конец очереди.