Шрам на счастье

Адская боль! Вот что привело его в чувства. Говорят, от боли теряешь сознание. У него же получилось наоборот. Он попытался пошевелиться, но боль отозвалась во всем теле. Как странно – он не чувствовал ни рук, ни ног, ничего, – но все горело. Хотя это был не огонь. Что происходит? Его разорвали на части? Почему он ни чем не может пошевелить? Да не то, что пошевелиться, он глаза открыть не может. Почему такое ощущение, как будто на него вылили горячий гудрон? Он чувствовал на лице что-то теплое, вязкое, липкое. На ум прошло – кровь. Он что в крови?! Что, черт возьми, происходит? Хотелось закричать, привлечь внимание, но из груди вырвался хрип, что причинил очередной приступ боли.

– Вашу мать! – Услышал он окрик, где-то рядом. – Бегом сюда! Он живой! Вы куда смотрели, идиоты! Антон вам бошки открутит.

Антон – знакомое имя, и голос, звучащий возле его отсутствующего тела, тоже знаком. Он обязательно вспомнит. Ведь голос сказал, что он жив, а это главное. Захотелось улыбнуться, ведь теперь все хорошо. Но от этой попытки боль напомнила о себе миллионами мечей, которые вонзились в тело, не оставляя даже крошечного кусочка, где бы боли не было.

– Держись, дружище!

Адская боль! Говорят, от нее теряют сознание. Наконец-то и он провалился в спасительную пустоту, где нет боли и разорванного тела.

1

Пять лет спустя.

Луиза

Приятная мелодия на будильнике сегодня утром не казалась такой приятной, как обычно. Поспать нормально так и не удалось. К черту бы этого Олега! Приперся в два часа ночи для выяснения отношений. Я поморщилась. Песня отпела минуту и замолкла. Теперь у меня было десять минут, – именно через столько прозвучит повтор, – чтобы как-то себя раскачать и выползти из такой уютной постельки, куда все ночь порывался это идиот. Я опять поморщилась, вспоминая его пьяную физиономию.

«Подъем, Луиза, подъем», – мысленно пропела я себе.

Если я не встану добровольно, придет поднимать мама, которая, кстати, была свидетелем долгого и томительного разговора с тупоголовым ослом. Тоже мне разговор – из пустого в порожнее.

Так, я девочка уже большая. Встану без помощи мамы. С трудом стащила свое тело с кровати, и как раз вовремя, услышав голос мамы.

–Луиза! – Громко произнесла она. Мама не имела привычки вламываться в комнату к дочери.

– Я уже встала. – Убитым голосом произнесла я.

« Утро только началось, а ты уже устала», – невесело в рифму подумалось мне.

Встав под струю теплой воды, выждала несколько секунд, и начала менять воду с холодной на горячую. Душ немного придал бодрости. Выполнив все нужные процедуры, нарядилась в блузку бирюзового цвета, и юбку – карандаш с геометрическим рисунком, на которой присутствовал, помимо других, ярких цветов, и бирюза, что делало это комплект одним целым. Слегка подкрасила ресницы. Скептически себя оглядела. Мда! Взяла в руки бежевые туфли на невысокой, но тончайшей шпильке, и босиком прошлепала вниз, на кухню, где за столом сидела мама с кружкой в руке.

– Выспалась? – Спросила мама улыбаясь. Она, конечно, не влезла в разговор с Олегом, но и спать не ложилась, пока я не зашла домой.

– Конечно, выспалась! Настолько, насколько возможно выспаться за три часа. – Улыбнулась я в ответ.

Да, да, почти три часа я пыталась с начало успокоить, потом выгнать, затем послать это пьяное тело. И как мне это удалось, я до сих пор не поняла. Он просто, в один прекрасный момент, развернулся и ушел. Неужели нельзя было это сделать тремя часами раньше?!