В ожидании весны

…Душа его холодна. Забирает живых на пир, но пира всё нет и нет. Только ветер гуляет по полям. Это воет стая гончих, это шелестит тряпьё, это странники поют свою грустную песню…

– Эй! Просыпайся, кому говорю!

Последовал грубый толчок в плечо.

– Господи, как меня задолбали уже эти алкаши!

С трудом я вылез из сна. Образы рыцарского прошлого постепенно растворились, осталась только чёрная шторка закрытых век. Вдруг глаза сами резко открылись, и передо мной предстал мутный как будто перевёрнутый мир. Резко стало холодно. Прислонённым к железной стенке и стеклу боком я почувствовал обжигающий холодок сквозняка и сел прямо.

– Билет где ваш? – я стал судорожно копошиться в карманах куртки, перебирать бесконечные молнии походного рюкзака, наконец, добрался и до чехла гитары. Где-то там, в большом кармане, под стопкой брошюр и шестигранными ключами разных калибров обнаружился мятый клочок бумаги со штрихкодом. Бессмысленно протянул его вперёд и попробовал проморгаться.

Над сидением нависла куча тёплой одежды, намотанной как попало, из которой торчали два чёрных глаза.

– Наконец-то! – проворчала куча одежды и щёлкнула по бумажке дыроколом. – Выходите где? А то опять проспите.

Я глупо вытаращился в окно, пытаясь понять, где нахожусь. Стекло сплошь покрыто ёлочкой морозной наледи, только в середине небольшая проталина, сквозь которую видно однообразную плотную стену чёрных деревьев.

– Понятно. – Окончательно сморщилась куча вещей и прошла к следующему пассажиру – Ваш билетик?

Огляделся по сторонам – ничего особенного, автобус как автобус. Нормальная температура в салоне в -10 по Цельсию, немного хмурых пассажиров и застарелый запах курева, чем ближе к кабине водителя, тем сильнее.

Может из-за холода, может из-за магии общественного транспорта, но меня снова стало клонить в сон. Моргнул раз. Стало темнее и теплее. Надо попробовать ещё раз.

Вдруг автобус тряхануло, и сон как рукой сняло. Проклятье…

Я попробовал закрыть глаза и посидеть таким образом, в надежде переключить организм обратно в режим томного погружения в тёплую тьму. Глаза принялись самостоятельно елозить под веками, веки стали вздрагивать от каждого потряхивания автобуса. А сам автобус стал вздрагивать и подпрыгивать заметно чаще. Его холодный корпус завилял по дороге, несколько раз сильно вздрогнул и замер. Послышался скрип открывающихся дверей.

Открыв глаза, я увидел клубы пара, врывающиеся в автобус сквозь открытые двери. Пассажиры молча покинули свои сиденья и скрылись в них. Куча вещей выразительно уставилась на меня с кондукторского сидения. От её взгляда мне стало окончательно не по себе. Я закинул все вещи на левое плечо, тут же сморщившись от неприятного хруста – снова забыл про свой артроз –и как мог быстро выскочил наружу.

Четыре синих колонны и мусорка. Вполне себе, для остановки в таком захолустье. Не поленились даже навес соорудить из тонких листов жести и покрасить всё это дело в приятный цвет морской волны. Прислонившись к одной из колонн, я щёлкнул подаренной кем-то когда-то зиппой, вдохнул запах бензина вместе с болотноватым дымом казахстанских подделок, и задумался. Во все четыре стороны от остановки шли одинаковые дороги. Окончания их скрывала морозная дымка, глядя на которую хотелось протереть глаза.