Горизонтальная война. Снимая маски

Терпкий запах одеколона щекотал ноздри. Даже спустя полчаса, ненавистный аромат всё ещё витал в воздухе, напоминая о том, что произошло. Несколько раз сдержав рвотный порыв, она запахнула разорванный лиф платья и съехала по стене.

С такого ракурса комната смотрелась больше, чем была на самом деле. Приятный ранее полумрак, сейчас таил в себе тени страха и ненависти к братьям. К Глебу – за то, что пользовался своим положением и брал, что хотел, без её согласия. К Борису – за то, что предал, подложив под старшего брата.

«Когда всё это началось?» Она прижала ладонь ко рту, чтобы не плакать. Ведь ей всегда казалось, что Боря чувствует к ней тоже самое, а оказалось, что игра «на двоих» была всего лишь игрой. «Если бы я только не поехала на этот чёртов выпускной». Мелания всхлипнула, изо всех сил зажимая рот. «Если бы я только не пошла с ним на этот пляж…». И несколько лет спустя в её ушах стоял противный голос Глеба, хвалившегося перед братом, что сумел обмануть наивную дурочку и прикинуться другим человеком. Ведь сделать это было так просто… ему всего лишь надо было сыграть свою роль, учитывая, что внешность у братьев Домогаровых была одна на двоих.

Глаза Мелании беспорядочно перескакивали с одного угла комнаты на другой. В конце концов, взгляд остановился на середине. Удобный диван, на котором она раньше так любила читать, казался монстром, нечаянным свидетелем разврата. Стеллажи с книгами зловеще нависали, разрывая тенями небольшие круги света. А вылетевшие из причёски шпильки лежали тут же, на светлом ковре, мерцая в свете бра библиотеки.

В голове всё ещё шумело, запястья ныли, и чувство собственного достоинства медленно гасло.

«Тебе всего восемнадцать, а он взрослый мужчина, что ты можешь против него? Он партнёр отца и любимец матери, а ты?» Она задавала себе вопрос за вопросом, искала ответы и тихо взращивала ненависть.

Он никогда не остановится.

Первый день рождения дочери подошёл к концу, и гости уже разъехались. Мерный гул голосов тихо растворился в сумеречной дымке и липких хлопьях снега.

«Ты никогда не будешь принадлежать кому-то ещё. Ты моя».

Прикрыв глаза, Мелания стукнулась макушкой о стену и сжала зубы: она не сдастся.

Полгода назад кто-то рассказал Глебу о том, что Лиза его дочь. И с тех пор, он день за днём превращал жизнь Мелании в ад. Впрочем, она догадывалась, кто мог так поступить, но вслух произнести боялась – предательство самых близких было болезненней всего. Проще сделать вид, что это кто-то другой вложил козырь в руки этого урода.

Как такое могло случиться? Почему она не увидела разницы между братьями? Почему Боря это допустил? Одни вопросы без ответов, – горькая ухмылка скользнула по её искусанным, опухшим губам.

– Надо привести себя в порядок. Лиза может испугаться, – монотонно напомнила она себе.

Тяжело поднявшись, девушка прошла к дивану и взяв плед, завернулась в него, чтобы скрыть следы позора под мягкой шерстью. Испорченную причёску пришлось заменить распущенными волосами – так не будет видно синяков на шее. Тело едва её слушалось, бёдра ныли и между ног всё саднило, так что двигалась она осторожно, с трудом сдерживая всхлипы.

Встав перед закрытой дверью, Мелания несколько раз глубоко вдохнула и, натянув на лицо улыбку, вышла в коридор.