Все жанры Все авторы
Опекун - Виктория Лукьянова

Опекун

Страниц

50

Год

—

Я не поворачиваюсь. Не желаю сталкиваться с тем, что прочитаю в его взгляде — презрение, ненависть и постоянное раздражение. Это единственный способ, которым он умеет смотреть на меня. Никогда не было в глазах моего опекуна чего-то мягкого или доброго; даже о привязанности и говорить не стоит. Если бы только он мог — я уверена, он бы нашел способ избавиться от меня, погрузив в глубину моря, приковав к тяжелому грузу. Чтобы не было шанса на спасение.

Шаги становятся слышнее. Они медленные, но такой силой пробивают тишину вокруг. Все остальное словно затоплено, и только этот звук сохраняет свою четкость — его шаги.

Сердце колотится в груди, словно хочет вырваться за пределы. Боль заполняет меня, когда я ожидаю его приближения.

Вот он обходит стул, на котором я сижу, и останавливается передо мной. Я вижу его ботинки — привычно чистые и сверкающие, ослепляющие своим блеском.

— Вставай…

В одиннадцать лет я потеряла своих родителей; в восемнадцать — свою мечту о свободе от опеки человека, к которому испытываю искреннюю ненависть. Его чувства ко мне тоже далеки от тепла. В результате одного необдуманного поступка я оказалась в плену в его доме, подобных которому не существует больше нигде. Каждый день — это борьба за выживание в этом холодном и безразличном мире, где надежда кажется лишь далеким сиянием, о котором смелость мечтать ускользает с каждым мгновением.

Читать бесплатно онлайн Опекун - Виктория Лукьянова

Глава 1


Я смотрю на отполированную столешницу, на которой аккуратно разложены листы и не могу понять, что же прочитала только что. Слова превращаются в черные кляксы и расплываются перед глазами. Возможно, из-за слез, которые обжигают нежную слизистую.

— Эрика, я ничем не могу вам помочь.

Голос Петра Сергеевича доносится до меня сквозь вату. В ушах стоит гул из мыслей.

Я поднимаю голову и теперь смотрю на адвоката, который всегда представлял интересы нашей семьи. Он мрачен, на испещренном морщинами лице пролегают темные тени. Он явно недоволен тем, что я заявилась к нему без приглашения и стала задавать неудобные вопросы. Для него неудобные. А меня эти вопросы беспокоили уже несколько лет.

Хочу кивнуть, но сил нет пошевелиться. Только моргаю и чувствую, как легкие то увеличиваются, то сжимаются, гоняя воздух, а кровь бьет пульсом в теле.

— Ох, не плачьте.

Он поднимается со своего места и, поковырявшись в шкафчике, протягивает мне распечатанную упаковку с салфетками. Я беру одну и красиво промачиваю покатившуюся по щеке слезу — как в кино. Я слишком много смотрю фильмов, и жесты некоторых героинь, которых люблю, становятся частью моей жизни.

Петр Сергеевич возвращается на свое место и со скрипом садится. Не знаю, скрипят ли его кости или дело в кресле, но не удерживаю кривую улыбку, которую он неверно истолковывает.

— Вот, уже лучше. Эрика, вам очень идет улыбка. Не отчаивайтесь.

Я все же киваю, пусть и не хочу. Вновь смотрю на листы и дотрагиваюсь до самого верхнего. Того самого, где расписан порядок наследования состояния моей семьи.

Кровь теперь пульсирует в голове. Я пытаюсь думать, но ничего путного на ум не приходит.

Мои родители погибли семь лет назад. Мне было одиннадцать, я гостила у друзей на итальянской вилле, когда пришла дурная весть. Девчонка, купающаяся в лазурном море, явно не ждала, что придут люди в темной одежде и скажут, что мои родители разбились. Их вертолет, на котором они отправились в небольшое путешествие, упал. Никто не выжил. Мое детское сердце разбилось тогда вместе с ними.

Я пыталась выжить и выжила. То есть моя оболочка. Со временем раны затянулись, жизнь закрутила меня, тряся порой вверх тормашками, но все было довольно неплохо, пока я не поняла, что с совершеннолетием не получу ничего, кроме красивой циферки.

— Почему он? — Голос скрипит и царапает горло.

Петр Сергеевич шевелится и кряхтит. Наверное, не ожидал моего вопроса. Вот такого вопроса, поэтому тут же переспрашивает.

— Кто он?

— Он. — Я тыкаю в ненавистную бумажку, и тогда до адвоката доходит. Он вновь хмурится, ерзает на стуле и не торопится отвечать. Я напрягаюсь сильнее, чувствую, как кожа зудит, кости ноют, а горло горит. Хочется крикнуть, чтобы он пошевелился наконец-то и ответил. Впрочем, он отвечает спустя минуту.

— Ян Давидович — ваш официальный опекун. Так гласило пожелание ваших родителей.

Я ненавижу его имя. Не хочу даже слышать, но молчу. Просто киваю.

Отец еще при жизни озаботился тем, чтобы все его имущество и активы, если с ним что-то случится, перешли законным наследникам. Мама была первой в списке, но она погибла. Оставалась я — единственная наследница огромного состояния. Завещание вступило в силу, как и хотел отец. Но я до сих пор не могла понять, почему именно этого человека сделали моим опекуном. Почему отец так распорядился, а мама согласилась? Хотя... Я понимала. Он был сводным младшим братом моей матери и пусть их отношения трещали по швам еще с детства, мой отец видел в нем приемника. Я понимала это, когда мне было одиннадцать, я понимала и сейчас, пусть и сильнее ненавидела своего опекуна. Лучше бы это он разбился в том вертолете.

Вам может понравиться: