И вновь виновата любовь

– Люююю-баааа! – верещит моя старшая сестра ровно в тот момент, когда я спускаюсь по лестнице со второго этажа на первый. – Люба! Да чтоб тебя!

Я оглядываюсь через плечо. Светка по-прежнему бушует у себя в комнате. Криво усмехаюсь и, перепрыгнув через ступеньку, спешу на кухню. У меня есть примерно пять минут на то, чтобы запихнуть в себя оладьи, выпить чашку чая и умчаться в колледж, пока Света не придумает, за что меня еще можно проклясть до седьмого колена.

– И что на нее опять нашло? – спрашивает мама, когда я, вбежав на кухню, плюхаюсь на стул и мигом приступаю к завтраку.

– Аяотхудовавнаю, – с набитом ртом мычу, старясь держать ситуацию под контролем.

Мама качает головой и подливает к моим оладьям немного вишневого варенья.

– Прожуй, а потом говори. И не торопись ты так.

Я заглатываю остатки завтрака, запиваю чаем.

– Опаздываю.

– Не нужно было так долго спать, – пожурив меня, мама улыбается ровно в тот момент, когда сестра по-новому начинает верещать как сирена.

Ей-богу, у нас стекла в доме звенят, когда она так орет!

– Люб, что случилось-то?

Я смотрю на маму, выгибая брови дугами.

– Честное слово, я не знаю. У нее как что случится плохое, так она меня во всем винит. Ты же ее знаешь.

На мое замечание маме нечего ответить. Впрочем, я даже не обижаюсь. Уже привыкла, что меня считают магнитом для неприятностей. Мол, там, где Люба Акишина жди беды.

Тридцать Три Несчастья, если быть точнее.

Другой бы на моем месте возмущался, но я спорить не буду. Потому что это факт. Как что случается, виновата я. Проверено на моем восемнадцатилетнем жизненном опыте. Все началось довольно рано, еще в детском саду. То игрушки ломались, стоило мне к ним прикоснуться, то другие детки шишки себе на ровном месте набивали, а однажды один мальчик даже себе мизинец на правой руке сломал, когда играл в догонялки со мной. В общем, с тех пор дети меня стали обходить стороной.

Все, казалось бы, изменилось в школе. Но увы, недолго. Опять вокруг меня творились какие-то ненормальные вещи. Кто-то часто болел, кто-то что-то терял, кто-то спотыкался об собственную ногу, проходя мимо моей парты. А математичка так вовсе шлепнулась мимо своего стула, когда я положила на ее рабочий стол собранные тетрадки с контрольной.

В общем, в школе мне тоже не везло. И тогда-то прицепилось это «тридцать три несчастья».

Поэтому Света и думает, что ее фен сломался по той причине, что я заходила в ее комнату вчера. Видимо, это работает как-то выборочно. Именно на те предметы, которые сестре срочно нужны. И обвинить меня проще, чем признать, что не нужно было так часто ронять фен на пол.

Я заталкиваю последнюю оладью в рот, запиваю чаем и, проглотив крошки, соскакиваю со стула. Слышу, как ругаясь, из своей комнаты выходит старшая сестра.

– Мам, мне пора!

– Уже?

– Да. Я ж опаздываю, – и чмокнув в щеку маму на прощание, хватаю свой рюкзак и вылетаю из кухни за секунду до того, как туда входит, чертыхаясь, сестра.

– Мааа, – жалостливо тянет она, явно собираясь на меня нажаловаться. Я же торопливо обуваюсь и выбегаю из дома. Спорить с сестрой о причинах очередной поломки ее техники не собираюсь. У меня сегодня важный день. Нужно сдать курсовую и постараться не наслать на нашего преподавателя какое-нибудь забористое проклятие, из-за которого у него испортится настроение, и он вернет курсовую на доработку.