Рождество, которого не было

Я не сразу решил рассказать эту историю.

Ведь Рождество – это свет. Это тепло, смех, ожидание чуда. Но под этим хрупким слоем уюта всегда был кто-то, кто не дождался. Кто не получил ответа. Эта книга родилась из мыслей о таких людях. О детях, чьи письма не были прочитаны. О словах, которые никто не услышал. О желаниях, которые были слишком тихими, чтобы их исполнили.

«Рождество, которого не было» – это не страшная сказка. Это путешествие в память. В боль. В любовь, которая не всегда умеет говорить правильно, но всё равно существует.

Я не даю ответов. Я просто приглашаю вас пройти путь вместе с Тимом. В мир, где подарки – это не то, что лежит под ёлкой, а то, что мы замечаем друг в друге.

Если хоть кто-то после прочтения этой истории задумается, протянет руку, напишет письмо, или просто сядет рядом с тем, кто молчит – значит, эта книга была не зря.

С благодарностью,

Автор

Грейвич, Англия. Декабрь, 1892 года.

Снег шёл без остановки с третьего дня Адвента. Он укрывал улицы, словно пытался забыть их очертания, стирал вывески, глушил шаги. Лишь железный хруст под каблуками напоминал – под белым покровом всё ещё дышит город.

На подоконнике второго этажа дома номер девяносто восемь по улице Когтевой сидел Тимоти Холлоуэй. В серой вязаной шали, с чашкой остывшего чая в руках, он смотрел на то, как снежинки, одна за другой, ударяются о стекло и исчезают.

– Ты опоздал, – прошептал он. – Опять.

Комната была тихой. За спиной – камин, где огонь больше спал, чем горел. На каминной полке – две чулочные подвески. Одна с золотой вышивкой: «Тим». Вторая – пепельная, пустая. «Николас».

Ровно год назад, в ту же ночь, младший брат Тима исчез.

Исчез, как будто его вытерли из страниц книги. Никаких следов. Только письмо на подушке, написанное аккуратным, слишком взрослым почерком:

«Он позвал меня. Он сказал, что знает, чего я хочу. Не жди меня, Тими. Мне будет хорошо.»

– Н.

Они обыскали всё. Полиция, соседи, даже газета написала короткую заметку: «Мальчик исчез в Рождество. Родители в отчаянии. Санта молчит.»

С тех пор Тим знал: это был не Санта.

Он писал письма. Писал каждую неделю. Прятал их в камин, заворачивал в пепел. Он знал – если написать правильно, если подобрать верные слова, кто-то услышит. Кто-то, кто не должен был услышать.

На этот вечер письмо было иным.

Он не писал о брате. Он писал… вызов.

«Ты думаешь, я забыл? Ты думаешь, мне страшно? Приди сам. Я буду ждать. Без молока. Без печений. Только я. Только ты.»

– Тимоти Холлоуэй

Он бросил письмо в огонь. Пламя вспыхнуло странно – синим, на мгновение. Воздух в комнате похолодел. Часы на стене замерли.

А за окном…

Что-то прошло по улице. Без звука. Без шага. Но снег – опал.

Тим подошёл ближе к окну. Его лицо побледнело.

На свежем снегу напротив дома, посреди улицы, лежала коробка. Завёрнутая в чёрную бумагу. С красной лентой. Без адреса. Без имени.

И рядом с ней – детский след, ведущий оттуда, где больше никого не было.

Санта пришёл.

Но это был не он.

На следующее утро снег всё ещё падал, как будто ночь не кончалась.

Но он стал тяжелее. Словно с небес летел не снег – а пепел, смоченный слезами.

Миссис Холлоуэй увидела коробку первой.

– Тим, ты… это ты? – спросила она, голосом, будто сотканным из хруста инея.