Осада Ленинграда

Военный дневник

Фотография на обложке предоставлена ФГУП МИА «Россия сегодня»: Горожане идут по проспекту 25-го Октября (ныне – Невский проспект) в блокадном Ленинграде.

© Анатолий Гаранин/РИА Новости

© Предисл., О.А. Чуйков, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Вторая мировая война расколола надвое не только историю двадцатого столетия в целом, но и жизни десятков миллионов людей, так или иначе затронутых этим беспрецедентным по своим масштабам событием. Для многих из них жизнь переменилась навсегда, распавшись на «до» и «после». Их судьбы сложились по-разному, о чем свидетельствуют многочисленные документы, мемуары и научные исследования, в которых делается попытка осмыслить опыт этого поколения, захваченного водоворотом истории.

Одной из тем, сравнительно в меньшей степени затронутой общественным вниманием, стали судьбы представителей второй волны русской эмиграции – тех людей, которые в период войны в силу различных обстоятельств оказались на территориях, захваченных немецкими войсками, затем, в послевоенный период, получили статус перемещенных лиц (или, как их обычно называли, «ди-пи», от английского DP – displaced persons, «перемещенные лица»), а впоследствии оказались в самых разных уголках мира – от Германии и США до Аргентины и Австралии.

Одним из тех, чью судьбу можно счесть во многом типичной для русских эмигрантов второй волны, стал Константин Криптон.

Это, конечно же, псевдоним, причем довольно прозрачный, происходящий от греческого «криптос» – скрытый, тайный. Человек, который подписывается таким псевдонимом, как бы хочет сказать, что не откроет своего настоящего имени, однако же самого факта, что это именно псевдоним, скрывать не собирается. Есть в таком подходе даже какая-то бравада, какой-то вызов: да, это выдуманное имя, загадка – сможете ли отгадать? Последующая история дает неожиданный – во всяком случае, для самого Криптона – ответ: да, те, кто захотели, отгадать смогли.

Одним из первых, кто в недавнее время вспомнил о Константине Криптоне и его, пожалуй, самой известной книге – «Осада Ленинграда», – стал знаток истории русской эмиграции Иван Толстой, посвятивший писателю радиопередачу «О чем рассказал загадочный Криптон». Он сообщил, в частности, что в архиве историка С.П. Мельгунова ему попалось написанное в 1950 году письмо, в котором человек, скрывавшийся под псевдонимом Криптон, пишет:«Ваше имя мне известно уже много раньше, почему сообщаю Вам доверительно свои биографические данные. Я русский. Моя настоящая фамилия – Молодецкий. По своему социальному происхождению принадлежу к старой русской интеллигенции (мой прадед – архитектор времен Екатерины II). Революция захватила меня в возрасте 15 лет. Свое место в СССР нашел в научной работе, став специалистом по Арктике и Сибири. Всю свою жизнь (по настоящий день) был беспартийным».

Далее в письме говорится: «В 1943 г. оказался за границей. В 1948 г. получил преподавательскую работу в Германии у американцев. Это дало возможность продолжать свои научные и общелитературные занятия. Выступать в печати, однако, не торопился. После окончания войны мое имя появилось в газетах Америки и других стран. Это подвергло некоторым опасностям».

В этом письме, как сообщает Иван Толстой, настоящая фамилия автора – Молодецкий – тщательно замазана чернилами, однако ее можно прочесть на просвет. Причина, по которой адресат решил скрыть фамилию своего корреспондента, вполне обычна для той эпохи. Люди, после войны оказавшиеся за границей, да еще выступавшие в изданиях, на родине считавшихся антисоветскими, т. е. заведомо вражескими, имели веские основания опасаться как за свою собственную жизнь, так и за своих родных и близких, остававшихся в СССР. Было немало случаев, когда деятели русской эмиграции, занимавшие активную антисоветскую позицию, становились мишенями для агентов спецслужб, а в советском уголовном кодексе еще с 1930-х годов присутствовала статья «член семьи изменника родины».