Наблюдатель жив

Год 2046. Москва. Центр когнитивной физики им. Ландау.

Доктор Алексей Вяземский сидел в тишине, окружённый десятками экранов, мерцающих в полумраке лаборатории. Запах перегретого пластика, лёгкий озоновый шлейф от ионных фильтров и металлическая нотка кабелей наполняли воздух. Пространство будто затаило дыхание – лишь гудение стабилизаторов под полом и едва уловимый шорох охлаждающих вентиляторов напоминали, что машина жива. Вяземский чувствовал, как спинка кресла чуть вибрирует от электромагнитных импульсов, проходящих сквозь контуры станции. На главном экране – окно квантовой камеры наблюдения. Пустое, но наполненное ожиданием.

Лаборатория была почти тёмной, освещённой лишь пульсирующим свечением панелей. Где-то вдалеке, за бетонными стенами, глухо раскатывался гром – далёкая гроза над Тверской, или просто сбой в электромагнитных катушках. Из потолочных динамиков раздался автоматический голос: "Внимание: стабильность нарушена. Внимание: стабильность нарушена", – прежде чем снова уступить место тишине. Запах озона и перегретой изоляции витал в воздухе, напоминая о сотнях часов, проведённых в этих стенах. Станция жила приглушёнными звуками: гудением стабилизаторов, ритмичными щелчками охлаждающих контуров, едва слышным тиканием механического хронометра – почти анахронизма в этом мире абсолютной точности.

Но Вяземский знал, что внутри камеры – он сам. Точнее, один из бесчисленных «он».

– Подтверждение суперпозиции субъекта в камере наблюдения, – произнесла ассистентка Линь, не поднимая головы от интерфейса. Голос её звучал устало, но ровно – как у человека, привыкшего смотреть на грань возможного и невозможного.

Алексей кивнул, хотя всё уже было сделано. Осталось лишь зафиксировать результат: выживет ли наблюдатель, который видит, или тот, который погибает – в этой версии реальности?

Он нажал кнопку активации. Камера мигнула. Результат был…

…неоднозначным.

Квантовое бессмертие было больше гипотезой, чем технологией. Вяземский вёл исследования с 2038 года, когда его коллега по ЦЕРН, доктор Мишель Дюваль, погиб в неудачном эксперименте по интерференции сознания и полей вероятности. Позднее Вяземский находил следы: будто Дюваль не исчез, а продолжал существовать в другом варианте, – только для одного наблюдателя: себя самого.

Научная статья Вяземского «Суперпозиция сознания и наблюдателя как базис квантового бессмертия» произвела фурор. Но больше – страх. Что, если сознание действительно не может «умереть»? Что, если оно просто просыпается в той ветви, где смерть не наступила?

– Но это же кошмар, – однажды сказала Линь. – Это не жизнь. Это вечный бег от смерти.

Вяземский смотрел в окно. За ним мерцал вечер, и машины ехали по улицам, как фотоны в лазерной ловушке.

– Это и есть наблюдатель, – сказал он. – Выживает не тело. Выживает взгляд.

Экспериментальная установка называлась Q-решётка. Её суть была проста и ужасающа: в запечатанной камере находился потенциально смертельный детектор, запускающийся с вероятностью 50%. Камера была экранирована от всех внешних наблюдателей, кроме одного – субъекта внутри.