Сталин. Том 2. В предчувствии Гитлера. 1929–1941. Книги 1 и 2

Но если нет царя, то кто же будет править Россией?

Царевич Алексей, после того как его отец, Николай II, отрекся от престола от имени обоих (1917 год)

За первые 39 лет своей жизни Иосиф Сталин (г. р. 1878) достиг немногого. Еще подростком, несмотря на успехи в учебе, он отказался от карьеры ради борьбы с царским самодержавием. В грузинской газете были напечатаны его превосходные стихотворения, с которыми он выступал перед слушателями. (Как вспоминал один из них, «его красивые, звучные стихи до сих пор звучат у меня в ушах».) Но в избранной им профессии революционера «карьера» складывалась из жизни в подполье, тюрем, ссылок, побегов, новых арестов и лишений. В конце концов Сталин оказался на крайнем севере Сибири, откуда даже побег был невозможен. Там он прозябал, будучи известен лишь царской полиции и некоторым соратникам-революционерам, разбросанным, подобно ему, по отдаленным местам ссылки или по Европе. Лишь потрясшая мир Первая мировая война, шокирующее отречение царя и царевича в 1917 году, возвращение Владимира Ленина в Россию, состоявшееся в апреле того же года благодаря цинизму властей Германской империи, самоубийственное русское наступление в июле и фатальное па-де-де с участием премьер-министра Александра Керенского и верховного главнокомандующего Лавра Корнилова в августе открыли перед Сталиным новые перспективы. Неожиданно он оказался одной из четырех ведущих фигур невероятного большевистского режима. Сталин играл несоизмеримо большую роль в 1918–1921 годах, во время Гражданской войны и восстановления территориальной целостности страны, и важнейшую роль при создании Союза Советских Социалистических Республик. В 1922 году, всего через пять лет после того, как пришел конец его одинокой жизни в безлюдных местах вблизи Полярного круга, Сталин получил сверхъестественную возможность выстроить личную диктатуру в рамках большевистской диктатуры – благодаря тому, что Ленин, в апреле назначив его генеральным секретарем Коммунистической партии, в мае пережил удар, сделавший его инвалидом. Сталин энергично и безжалостно воспользовался этой возможностью. К 1928 году у него созрело решение осуществить насильственную коллективизацию 120 миллионов крестьян советской Евразии. Эпоха 1917–1928 годов оказалась поразительно богатой на события. Но еще больше событий произошло в 1929–1941 годах – в период, освещаемый в настоящем томе.

В данном томе мы также рассмотрим масштабы власти Сталина в России, воссозданной как Советский Союз, и влияния Советского Союза на весь мир. Но если в предыдущем томе Сталин порой надолго сходил со сцены, пока вокруг него вершилась глобальная история, теперь перед автором стоит противоположная и, по сути, более сложная задача: отныне Сталин будет присутствовать почти на каждой странице. Он с головой уходит в насильственное преобразование всей Евразии, анонсированное в конце первого тома, продолжает осуществлять повседневное руководство непрерывно расширяющимся партийно-государственным аппаратом, вдается в мельчайшие детали производства вооружений и хлебозаготовок, в то же время занимаясь активной внешней политикой, затрагивающей все уголки планеты, и впервые обратившись к сфере культуры. Тем не менее события, описанные во втором томе, происходят главным образом в его кабинете и даже у него в голове. В то время как вплоть до 1927 года он не выглядел социопатом в глазах тех, кто работал в особенно тесном контакте с ним, к 1929–1930 годам на первый план все больше выходит темная сторона его натуры. Если в начале 1930-х годов Сталин еще учился быть диктатором, то к концу десятилетия, не довольствуясь диктатурой, он начал выстраивать деспотизм на фундаменте массовых кровопролитий. Поставленная в первом томе задача исследования происхождения такой власти сохраняет актуальность, но во втором томе мы поднимем вопрос и о том, зачем Сталин арестовал и казнил такое множество лояльных ему людей из подчинявшихся ему наркоматов, офицерского корпуса, советской тайной полиции, посольств, шпионской сети, научных и творческих кругов, партийных организаций. О чем он при этом думал? И как все это вообще стало возможным?