Гнилые яблоки

Автомобиль тихо ехал по ночной трассе. Под светом фар вот уже несколько часов не появлялась ни одна машина. Моросил дождь, и от осенней сырости спасала разве что печка. Айрин забралась на сиденье с ногами, хотя отец сотню раз говорил так не делать. Сейчас ему было всё равно на испачканный салон: вот уже три часа они ехали под звуки работающего двигателя. Радио здесь не ловило, а кассеты он запретил включать из-за стука, который расслышал по дороге. Айрин считала, что он просто нашел повод выключить Бритни Спирс – до этого долго ворчал, что нормальной музыки в дорогу не смогли найти. Сам он в который раз забывал взять кассету Металлики.

Остин, сидящий рядом, вовсе не участвовал в разговоре, потому что головой был наверняка очень далеко. Он не вылезал из телефона, экран которого подсвечивал глупую улыбку на его лице. Всегда, когда появлялась Кара, или о ней хотя бы заходила речь, ее брат превращался в умственно отсталого. Айрин она нравилась. Её волнистые волосы цвета молока до самой поясницы – именно после знакомства с ней Айрин решила отращивать свои – и её громкий смех. Когда Кара приходила в гости, то обязательно приносила ей батончик, а однажды даже дала намазать губы своим блеском – тогда Айрин заявила, что если Остин на ней не жениться, то будет круглым идиотом, пусть она и не перестанет его любить.

Мать же, сидя с фонариком над картой, выслушивала десятую фразу за последние пять минут, застрявшую у отца на повторе:

– Ну где там твой Сэвуд? Сатвуд? Сколько ещё до этой деревни, чёрт возьми?

– Скэрвуд. Осталось пару километров. Вон, сады уже видно.

Айрин протерла ладонью запотевшее окно и прилипла к нему, но ничего кроме кромешной тьмы не увидела.

– Надеюсь, там есть приличный механик.

– Это город в две тысячи человек. Конечно, там смогут починить машину.

– Мы и так отклонились от маршрута. Придётся звонить Эронам, что опоздаем минимум на сутки.

Айрин поморщилась при упоминании фамилии родственников. У супругов Эрон был сын Джеймс, на год старше нее. И каждый семейный праздник оборачивался для неё то жвачкой в волосах, то порванным медведем, то подожженным платьем.

– Он же не нарочно. – говорили ей родители, когда Джеймс самодовольно ухмылялся за их спиной.

А потому ехать в гости у неё совсем не было настроения. И то, что торжество перенесется на один день, Айрин только порадовало.

Наконец по обе стороны начали мелькать дома, и вот они выехали на городскую дорогу. Очень скоро автомобиль свернул на площадку перед гаражом. Рядом возвышался кирпичный двухэтажный дом, пиками прокалывающий одеяло туч.

– Приехали. – объявил отец.

Остин наконец-то убрал телефон в карман и первых вылез на улицу. В салон протиснулось облако прохлады. Айрин застегнула плащ до подбородка и тоже спустилась на брусчатку. Семья разминулась с дождем, и о нём напоминали только тёмные лужи.

– Что написано на табличке, мелочь? – протянул Остин, сжимая маленькую ладонь.

– Я не мелочь! Мне уже семь! – Айрин топнула ногой, и брызги разлетелись во все стороны.

Остин рассмеялся. Он всегда смеялся с того, как она реагировала на придуманные им прозвища.

Внутри оказалось тепло, светло и сухо. В небольшом помещении у стены возвышалась стойка, а на ней – ажурный светильник с множеством стеклянных капель. Они пускали по стенам солнечных зайчиков, и Айрин до зуда в пальцах захотелось до них дотронуться, чтобы вокруг всё замерцало. Но когда на нём появился чёрный паук, девочка отшатнулась и спряталась за Остина. Маленький хищник скрылся так быстро, что можно было задуматься, не показалось ли.