Как я выжил

Посвящается моей любимой жене, Люде.

Она спасла мне жизнь.

«Мемуары молодого человека … Это высшее!!».

В. Сорокин1

Эту повесть я пишу почти круглосуточно лежа на расстеленной постели. В промежутках я пью кофе и делаю упражнения из двух гимнастик, которые мне положены. 6 видов упражнений с трёхкилограммовыми гантелями, 10 видов с резиновым жгутом (как-то он даже специально называется) – для руки, около 10 упражнений для растягивания мышц ног.

Еще я часто езжу в НИИ им. Поленова – у меня сейчас поплыла речь и артикуляция – я ужасно мямлю и говорю, сильно рыча (почти всегда рычу). Я полагаю, что это из-за ввода нового препарата – надо его отменять, срочненько ввести старый (а это был антидепрессант – прекрасно жить под антидепрессантами, для тех, кто не пробовал), и жить спокойно и хорошо.

Я придумал, что мне нужно что-то написать, чтобы таким способом избыть (есть такое слово) все мной пережитое, мой опыт, и ту обиду на несправедливость, которую я испытываю посейчас. Больше того – я потихоньку устаю от своих сограждан – ведь с ними нельзя быть слабым и раненным, почти наверняка тебя затопчут посреди улицы, если ты помешаешь привычному течению жизни. Можно прятаться, делать вид, что тебя не существует – или наоборот громко заявлять свои права, чем я и занимаюсь.

Справедливости ради скажем, что не все так плохо и места в транспорте уступают (в отличие, например, от Италии – там вот, живой недавний опыт, не торопятся). Но в большом смысле, в смысле милосердия, понимания, чуткости – нигде почти нигде, если это не женщина (о, прекрасные русские женщины – очень сердечные), тебе рассчитывать почти не на что. (Это я начинаю писать пособие для будущих инвалидов. Как всё закручено!)

Поэтому я пишу всё это – я надеюсь, что и моя ярость прочитается (у меня очень много обидных и очень оскорбительных слов – необязательно матных), и моя усталость пройдет.

Итак, как меня убили (но я не умер – мне повезло, повезло несколько раз, как оказывается). Мне было 33 года, я шел по улице утром (в шесть утра), проводить средне-знакомого, но очень пьяного и молодого человека, мы вывалились из соседнего для меня бара (точнее он вывалился, а я-то вышел – я-то выпил два виски-кола, что для меня с моим тогдашним весом в 102 кэгэ и алко-опытом не значило практически ничего ). Мы пошли по Казанской, там у 24х-часового магазина мы и встретили сначала очень избитого человека с разбитой головой, а потом и трех местных гопников (с пивасиком, как полагается, ёптить). Я стал тащить человека в травму, на Красноградский, мой провожаемый вяло помогал. А при входе с канала Грибоедова на Красноградский и подтянулись трое пацанчиков. Как же так, я же у них добычу увел? Нельзя такого человека (меня) отпускать. Дело и так жареным запахло, а тут еще и я такой манерный попался – хороший, видать. А еще один пьяненький мальчик висит. Дааа.., здорово…

Итак – я ничего не помню, но многое видно на камерах, которые сейчас висят много где (не так, конечно, как в Лондоне или где-нибудь в Нью-Йорке, но все же). И мы видим, как мы втроем с раненным (избитым) проходим к травме – я по своему обычаю выруливаю по проезжей части, по утреннему каналу Грибоедова, а вот и трое гопничков догоняют нас.