Вопросы прикладной теории войны

© Кокошин А.А., 2018

Характер, содержание войн, формы ведения боевых действий, используемые технические средства за тысячелетия существования человеческой цивилизации изменились в огромных масштабах. Описание войны в различных исторических и теоретических исследованиях приобретает все более сложный, многомерный характер, но во многом остается фрагментированным.

В целом можно констатировать, что в современных общественных науках вопрос о природе войны, ее разнообразных измерениях остается малоизученным. Соответственно, явно недостаточно разработаны многие вопросы, связанные с предотвращением войны в мировой политике. Среди прочего следует иметь в виду, что в изучении проблем войны и мира доминируют чрезмерно рационалистические представления о войне.

С высокой степенью достоверности можно предположить, что недостаточная разработанность такого рода проблем связана с весьма значительными трудозатратами при проведении соответствующих исследований. Это относится и к их предварительной стадии, требующей скрупулезной работы по подбору и оценке необходимых политических, социологических данных, часто базового характера. Еще большие сложности возникают при рассмотрении политико-психологических параметров войны.

Об огромной трудозатратности социологического исследования войны свидетельствует, в частности, соответствующий раздел работы П.А. Сорокина «Социальная и культурная динамика» (Часть шестая. «Флуктуация войн в системе групповых отношений»)[1].

С теоретическими вопросами войны связан и вопрос о методах и способах предотвращения войны, об обеспечении мира.

Анализ многих исследований в этой области позволяет говорить, что, несмотря на усилия многих весьма серьезных авторов в прошлом и настоящем, цельной современной теории войны, применимой в том числе и с прикладной точки зрения, нет.

Понятие «война» употребляется во многих сферах человеческой деятельности, но к этому необходимо относиться достаточно осмотрительно, не пренебрегая кавычками – говоря, например, о «торговых войнах», «информационных войнах», «кибервойнах», «войнах валют», «когнитивных войнах» и т. п. Широкое распространение получило понятие «холодная война», которую следует рассматривать прежде всего как определенное состояние системы мировой политики[2].

М.А. Борчев в своей статье в «Военной мысли» писал, что «война может быть “невооруженным насилием”, не обязательно включающим вооруженное насилие»[3].

По мнению В.П. Гулина, подобное изменение содержания войны является результатом ее эволюции в XX в. Он считал, что на смену войнам с большими людскими потерями идут «бескровные», «неболевые», «цивилизованные» войны, в которых цели достигаются не посредством прямого вооруженного вмешательства, а путем применения иных форм насилия (экономических, дипломатических, информационных, психологических и др.), как это было в «холодной войне» – без сражений массовых армий. Гулин отмечал, что войну отличает не форма насилия, а основные ее сущностные признаки: бескомпромиссная борьба с применением средств насилия в течение определенного времени; победа одной из сторон и поражение другой, существенное изменение соотношения сил и в итоге их иная расстановка[4].

В связи с этим В.В. Серебрянников обоснованно писал: «Исчезает определенность, грань между истинным и ложным в понимании войны. Понятие войны приобретает бесчисленное множество смысловых значений. Исчезают границы той объективной реальности, которую понятие “война” призвано отражать. Это не может не вносить путаницу в общественно-политические отношения, программы и заявления, действия людей и социальных институтов, не говоря о ведомственных»