Человеческие истории. Родом из детства - Павел Казиев

Человеческие истории. Родом из детства

Страниц

80

Год

'''Все мы родом из детства. Откуда ты, мальчик, спрашивают. Откуда ты, девочка, интересуются. Но что отвечать, когда нас уже сорок лет? А бывает ли нам вспоминать свое родное детство? Мы часто забываем о нем? А как, собственно, детство определяется? В момент рождения, кажется? Мы рождаемся, делаем первый вздох, и вот уже детство началось? Ошибаешься. Я считаю, что есть еще один прекрасный период перед детством – младенчество. И хоть ты уже ребенок, но ты больше похож на малыша, младенца, куклу. Это еще не детство. Так когда же начинается детство? Я уверена, что детство начинается с игры. С особенной игры… Да, ты уже играл раньше. Но какие это были игры? Был ты и игрушка. Был ты и рассекатель звуков, мяч, шарик, карусель. Ты громко хватал, сильно тянул, весело тряс, смачно бил и обязательно все проверял на вкус. Ты изучал, внимал, пробовал, испытывал. Но всё это был еще ты. А как-то раз ты проснулся и понял...'''

Дополнительная информация:
Детство – это уникальный период в жизни, когда мы еще не знакомы с обязанностями и стрессами взрослой жизни. Это время, наполненное радостью и беззаботностью, когда игра становится основным занятием детей. Именно в игре они учатся, открывают для себя новые миры и развивают воображение. Она помогает детям строить отношения с окружающими и развиваться физически, умственно и эмоционально. В игре дети могут быть кем угодно и делать что угодно, воплощая свои мечты в реальность. Это их маленький мир, где все возможно.

Читать бесплатно онлайн Человеческие истории. Родом из детства - Павел Казиев

Часть I

Принятие

Они расстались несколько месяцев назад. Без ссор, без криков. Он уехал работать в Европу и даже не подумал позвать ее с собой. Ничего не объясняя, он собрал вещи и сказал, что уезжает, что приезжать к нему не надо. Писем он читать не будет, на звонки не ответит. Его размышления в последние несколько дней подвели окончательную черту под их отношениями…

Первые три недели она не находила себе места. Безответно звонила ему. Порывалась даже поехать, но не то чтобы не решилась – она понятия не имела, куда именно он уехал. Его родные и друзья молчали как рыбы. По большей части потому, что и сами не знали.

Потом горечь расставания стала притупляться, уступая место бездонной скуке и отчаянной грусти.

Первой ее мыслью было забыться в других отношениях, но намерения на деле сталкивались с нежеланием сердца отдаваться другому.

Нельзя сказать, что она любила его до беспамятства, но это была та трепетная привязанность, та наивная вера в вечную любовь, разочарование в которой выбивает почву из-под ног внезапно – так, как обескураживает смерть близких людей.

Она не чувствовала отвращения к другим мужчинам, но упорно смотрела сквозь них, как водитель смотрит сквозь мокрое лобовое стекло на дождливую петербуржскую осень.

С тупым холодным безразличием она искала только его, всматриваясь в лица прохожих на ветреных улицах теперь дико мрачного для нее города. Она искала его в любимых ими кафешках, в музеях, куда они частенько выбирались вместе. Проплывая как туман по залам Эрмитажа, она выхватывала лишь врезавшиеся в ее память черты его лица. Она улавливала отдельные штрихи его образа в совершенно разных, непохожих как на него, так и друг на друга людях. Разочарованная и окончательно вымотанная, она садилась у картин Петрова-Водкина и бесцельно, мучительно долго всматривалась в эти плоские, незамысловатые сюжеты.

На четвертый месяц после их расставания она встретила его, слоняющегося между колонн Казанского собора.

Она долго наблюдала за ним: та же челка, улыбка, походка, движения, и одет он был почти так же, как в день отъезда.

– Почему ты здесь? – спросила она его.

– Я здесь часто гуляю. Мне здесь нравится. От дома недалеко, – ответил он.

Он был удивительно похож на него. Его выдавал только взгляд. Вернее, глаза. Взгляд был тот же, а в глазах читался очень похожий, но другой мир. Она упорно не хотела этого замечать. И вот они уже медленно шли вдоль канала в сторону Летнего сада. Подолгу сидели на скамейках, часами прогуливались по набережным многочисленных каналов так любимого ими города…

Они встречались все чаще и чаще, но вместо радости от этих встреч у нее стало появляться настораживающее ощущение, будто ее сердце окутывает тяжелый густой туман. Вскоре она практически перестала слышать свое сердце сквозь эту пелену, обернувшую все ее чувства в тяжелое влажное одеяло.

Она отчетливо ощущала лишь тревогу, что может потерять его вновь. Она привыкла быть с ним. Он был так похож на него. Но, несмотря на это, она не могла назвать себя счастливой. Грусть постоянно напоминала о себе.

По вечерам она не скучала по нему. Шла на встречу с ним по привычке, как заядлый курильщик закуривает сигарету в каждую свободную минуту.

Остановиться, обдумать, осознать происходящее было страшно. Вагончики катились по инерции, и только стук колес отдавался где-то в глубине: тук-тук, тук-тук, тук-тук…